Билл Болдуин - Осада

Урсис перевел это Южному, и хозяин с улыбкой поклонился, а потом разразился длинной речью, указывая на дрошката, который вылизывался как ни в чем не бывало, хотя его хвост был все еще вдвое больше нормальной величины.

— Говорит, что старый Чеснок — так его зовут — самый храбрый дрошкат на свете.

— Охотно верю, — сказал Брим, а молодой медведь тем временем выпряг и увел дрошката. — Он просто герой.

— У старого Бородова такого никогда не будет. Породистые животные со временем вырождаются — как и короли, — подмигнул Урсис. Тут жена Южного подошла к саням и заговорила горячо и укоризненно, указывая на его раненую руку. — Похоже, она права, — сказал медведь. — Надо перевязать — я уже залил кровью все сани.

— Веская причина, — подтвердил, закатив глаза, Брим.

Пока Урсис вылезал из саней, Брим разглядывал усадьбу. Двор, около ста иралов с каждого бока, был огорожен с трех сторон грубой каменной стеной. Четвертую сторону занимал сам дом с большой пристройкой, где, похоже, и проживал отважный дрошкат. За стеной виднелась большая металлическая башня — видимо, семейный реактор; линий энергопередачи в округе не было. Около двух десятков лохматых животных испуганно жались в углу двора, ошеломленные внезапным вторжением саней. Их шерсть, очевидно, и была основным источником семейного дохода. Три или четыре молочные матки, тоже порядком взволнованные, топтались у входа в пристройку. Там и сям торчали большие голые деревья с черными извилистыми ветвями, на вид куда старше стены.

Из дома доносился самый заманчивый запах на памяти Брима — аромат свежеиспеченного хлеба! И Южный приглашал войти! Наконец-то еда! Брим выпрыгнул из саней, пошел через двор, и тут — грязная, вонючая, вшивая борода Вута! — у него в кармане заверещал сигнал! Кто-то отыскал их катер. Им с Урсисом нужно немедленно включить свои портативные передатчики, иначе они разминутся со спасателями — если это, конечно, спасатели, а не патруль Лиги.

Брим, промедлив только мгновение, включил свой и побежал догонять Урсиса. Спасатели это или Облачники, надо поскорее убираться отсюда, иначе славные крестьяне, приютившие их, могут поплатиться жизнью за свой поступок.

В теплой, уютной, очень большой кухне, откуда двери вели во все стороны дома, Урсис лежал на огромном диване перед ревущим огнем и жевал что-то вроде мяса, заложенного между двумя ломтями хлеба, а Пер-Сики тем временем перевязывала ему лапу.

— Ник, — сказал Брим, которому один из здоровенных отпрысков семейства Южных сразу вручил такой же бутерброд, — датчик сигналит.

Урсис замер — явно не от боли в руке.

— Надо уходить. Ты уже включил передатчик?

— Включил, Ник, — пробормотал Брим, уже набивший рот самой восхитительной пищей, которую когда-либо пробовал.

Медведь, отложив свою порцию, сунул лапу за пазуху и объявил:

— Я тоже включил, — а после обратился к Южному по-содескийски. Тот закивал и отдал какие-то команды трем своим сыновьям, которые послушно разошлись в разных направлениях. Поговорив еще немного с хозяином и его женой, хмуро сказал Бриму:

— Они дают нам другие сани и свежего дрошката. — Пер-Сики между тем закончила перевязывать ему лапу лечебным бинтом. — По моему настоянию, нас высадят где-нибудь подальше от фермы, а затемно вернутся посмотреть, забрали нас или нет. — Он помолчал, словно повторяя про себя детали своего плана, и кивнул. — Тогда, в том случае, если нас не обнаружат, мы вернемся сюда, и нам не придется коротать ночь со скальными волками.

Брим, давясь, проглотил остатки мяса — очень вкусного, нежного и пряного — и кивнул.

— Полагаю, ты снова наденешь скафандр? — спросил он с ухмылкой.

— Да — все равно скоро стемнеет. Спасут нас, возьмут в плен или доставят обратно сюда, прятаться больше нет смысла. Но ты, мой безволосый друг, — усмехнулся Урсис, — оставишь на себе и скафандр, и детские одежки, иначе мне придется тащить тебя на борт спасательного корабля в виде ледышки.

Не прошло и половины метацикла, как они уже снова сидели в санях (запряженных на этот раз маленькой, бурой с белыми пежинами дрошкатицей), и Лук, младший сын Южного, вез их сквозь усилившуюся метель. Закутанный в шерсть, в скафандре, греющем на полную мощь, Брим обещал себе, что, если останется жив, непременно поселится где-нибудь на орбите звезды с повышенной активностью, где круглый год стоит тропическая жара!

Лук высадил их, вместе с запасом еды и двумя полностью заряженными лучевыми пиками, в месте, идеально подходившем для спасательных целей: у купы деревьев недалеко от большого леса, в десяти кленетах от фермы Южных. С гордостью попрощавшись с Бримом по-авалонски, молодой медведь потряс лапу Урсису, прыгнул в сани и отправился домой под вой метели.

Еще один боец, который нипочем не сдастся поганым лигерам, с улыбкой подумал Брим. Трудненько будет врагу покорить медведей.

— Тут снег когда-нибудь перестает идти? — спросил он, когда они укрылись в чаще и присели за поваленным деревом.

Урсис помолчал, устраиваясь поудобнее.

— Иногда случается. Иначе деревья не выросли бы такими большими.

— Может, они простояли замороженными последние миллион лет.

— Все может быть. — И Урсис внезапно прищурился, глядя вдаль. — Это еще что такое?

Брим посмотрел в ту же сторону — к ним бегом приближалась какая-то непонятная фигура.

— Матерь Вута, — прошептал Брим, — это медведь… нет, медведица… и на ней скафандр!

Тут сквозь завывания ветра послышался лай собак, и позади медведицы появилась другая фигура, очевидно, преследующая ее.

— Облачник! — крикнул Урсис. — Он на нее охотится! — Он приподнялся и замахал руками, стараясь привлечь внимание жертвы, а Брим взял на изготовку одну из старинных лучевых пик.

Медведица, не видя их, оглянулась и удвоила скорость, стремясь добраться до леса.

Но Облачник в то же самое время небрежно снял с плеча длинный, тонкий спортивный бластер, быстро прицелился и выстрелил. Он попал точно в голову — на медведице не было шлема. Разряд энергии бросил ее вперед — она покатилась по снегу, дернулась и застыла в луже крови в каких-нибудь тридцати иралах от Брима и Урсиса.

— Гнусный убийца, — заворчал Урсис и полез через ствол, но Брим его удержал.

— Не надо, Ник, — шепнул он. — Ей все равно уже не поможешь.

— Лигерская сволочь! — Урсис схватил вторую пику и хотел пристроить ее на дереве, но Брим, ухватившись за дуло, пригнул ее к земле.

— Не дури, Ник. Ты ведь слышал лай. Этот лигер не один здесь. Сейчас прибегут его дружки — и если они найдут его мертвым, то откроют охоту на нас. Это в сто раз затруднит наше спасение, а ей ничем не поможет. Ну, подумай сам!