Олег Авраменко - Реальная угроза

А на меня банкиры стали поглядывать с ещё бóльшим уважением. Во-первых, министр не удосужился объяснить им, что, несмотря на титул моего отца, у нас не монархия, а всего лишь диктатура, поэтому они решили, что я принц и, возможно, наследник престола. Во-вторых, хотя их банки и прежде имели дело с монархами и диктаторами, но до нас ещё никто не располагал активами, в несколько раз превосходящими внутрений валовой продукт некоторых, далеко не последних планет человеческого сообщества.

Совещание завершилось полным согласием по всем принципиальным вопросам, так что уже с завтрашнего дня у нас были полностью развязаны руки для активных действий. Когда приглашённые главы банков разошлись и в кабинете с Константинидисом остались только я и министр финансов, председатель правления произнёс:

— Возможно, я проявляю излишнее любопытство, господа. Но строить догадки себе не запретишь — они возникают помимо собственной воли. И, думаю, не только у меня. Вполне вероятно, что подобные мысли посетили и других моих коллег. Поэтому я полагаю, что с моей стороны будет честно поделиться с вами некоторыми своими соображениями.

Мы ничего не сказали, а молча смотрели на него, ожидая продолжения.

— На Вавилоне коммерческая тайна возведена в ранг культа, — вёл дальше Константинидис. — А годичный денежный оборот у нас так велик, что по сравнению с ним все ваши активы — лишь капля в море. Но, — тут он поднял палец, — очень большая капля. Если бы ваше правительство заработало эти средства традиционной торговлей, это не прошло бы незамеченным. Другое дело — наркотики или секретные нанотехнологии. Но мне с трудом в это верится. Есть более правдоподобный с моей точки зрения вариант — эндокринин. Сведущим людям давно известно, что лаборатория «Ю. Л. Кэмикл» ничего не производит, а лишь сбывает готовую продукцию, однако каналы её поступления до сих пор остаются тайной за семью печатями. Если сделать два допущения — первое: себестоимость эндокринина совсем невысока и составляет лишь незначительный процент от оптовой цены; второе: объёмы его продаж на порядок больше, чем это принято считать, — тогда и набегают все ваши триллионы… Гм. Но это так, в качестве рабочей гипотезы.

Мы не ответили. Впрочем, Константинидис и не ждал ответа.

Когда мы поднялись на двадцать седьмой этаж, министр спросил:

— Об этом вы напишете в своём отчёте, или мне написать?

Для обмена информацией с Ютландом мы прибыли в паре с ещё одним корветом, который сейчас скрывался на окраине системы. Предполагалось, что через неделю, если только мы не пошлём по направленному лучу кодовый сигнал отмены, он подойдёт к Вавилону, высадит пассажиров — капитанов, старших помощников и главных инженеров для закупленных нами кораблей (остальных членов команды планировалось вербовать на месте), получит наши отчёты и полным ходом отправится домой. А предварительно на смену ему прибудет другой корвет, который, кроме прочего, доставит сведения о положении дел на Ютланде и, возможно, новые распоряжения, — и так далее с недельным интервалом.

— Лучше напишем оба, — ответил я. — Каждый со своей точки зрения.

— Да, — согласился министр финансов. — Так будет лучше.

Он отправился в свой кабинет, чтобы ознакомить помощников с результатами переговоров, а я решил пройтись по нашей штаб-квартире и осмотреться.

Даром что уже перевалило за полночь (вавилонские сутки были на тридцать с лишним минут короче стандартных), на обоих этажах, двадцать седьмом и двадцать восьмом, кипела бурная деятельность. Полторы сотни человек, недавно снятых с «Ориона», активно обустраивали свои рабочие места и жилые комнаты. В штаб-квартире уже не было никого из посторонних, а всю подсобную работу выполняли космопехи — теперь это входило в круг их обязанностей, наряду с охранными функциями. Вернее сказать, теперь это стало едва ли не главной их обязанностью, поскольку здание банка и без того надёжно охранялось — именно потому отец хотел, чтобы мы устроили здесь штаб-квартиру и не отвлекали лишние силы на обеспечение безопасности.

Кстати, о безопасности. Завершая обход двадцать седьмого этажа, я встретил лейтенанта Уинтерса, который как раз прощупывал детекторами стены, пол, потолок и всё сантехническое оборудование в туалетной комнате. Увидев меня, он козырнул и произнёс:

— Сэр, докладываю: проверено, мин нет.

— Ну, на мины мы и не рассчитывали… — начал было я, но осёкся. — Вы имели в виду «жучки»?

— Да, капитан. Просто такой жаргон. «Мины» звучит солиднее.

— Ага, понятно.

— Это последнее помещение, — продолжал Уинтерс. — Везде чисто. В том числе и в вашей квартире. — Он ухмыльнулся. — Ну и апартаменты, доложу, вы отхватили! Полный отпад.

Я покраснел. Соглашаясь на предложение Константинидиса, я не ожидал, что квартира окажется такой огромной и такой роскошной. Из-за своей высоты здание банка показалось мне не таким большим по площади, каким было на самом деле, и я решил, что четверть пентхауса — не слишком много. И уж тем более я не ожидал, что квартира, в которой никто постоянно не жил, будет так шикарно обставлена. К тому же я рассчитывал разделить её с обоими министрами и нашим главным «кадровиком» коммодором Максимовым, но все трое категорически заявили, что будут дневать и ночевать в офисе. Вот так и получилось, что квартиру занял только я с Элис и Линой…

На двадцать восьмом этаже сотрудники отдела по закупке кораблей и вооружения уже установили свои компьютеры, подключились к сети и изучали имеющиеся на рынке предложения. Сам министр ВПК отсутствовал — узнав об окончании совещания с банкирами, он отправился к министру финансов, и по пути мы разминулись.

В одной из комнат за терминалом сидела рыжеволосая Кортни Прайс — помимо диплома пилота, у неё была также степень бакалавра по кораблестроению, и я решил, что сейчас она принесёт больше пользы здесь, чем маясь от безделья на корабле. Министр не возражал, хотя у него хватало и своих специалистов.

Я подошёл к Прайс и опустился на соседний стул.

— Привет, Кортни. Что-то уже раскопала?

— Вроде бы да, кэп. В свободной продаже есть три сотни новых военных кораблей от четвёртого до второго класса; ещё пара десятков — первого и линейного. [8] Военные космические корабли делятся на следующие классы (ранги): пятый — катера, звёздные шаттлы, авизо (курьеры); четвёртый — лёгкие корветы и корветы крейсерского типа; третий — фрегаты, лёгкие эсминцы, лёгкие крейсера; второй — крейсера, эсминцы; первый — тяжёлые крейсера, дредноуты, факельщики; линейный — авианосцы, линкоры, десантные транспорты. Кое-что можно перекупить, выплатив заказчикам отступную — но тут нужно ещё прозондировать почву. На днях ожидается крупная партия корветов, фрегатов, лёгких эсминцев и крейсеров, — она подчеркнула ухоженным ногтем строку на дисплее, — но пока не ясно, кто их заказал.