Александр Плонский - По ту сторону вселенной

— Я? Осуждаю? — поразился Ктор. — Как ты могла подумать?

— Мне так хочется немного счастья! Почувствовать себя просто женщиной, капельку взбалмошной, чуточку глупенькой… Ощутить в тебе опору.

— Не представляю тебя ни взбалмошной, ни… Прости, язык не поворачивается!

А вот опорой… Был бы счастлив!

— Тогда слушай дальше, — благодарно улыбнулась Джонамо. — Под окнами грубо отесанные плиты черного мрамора. Вот мы входим в просторный вестибюль. Пол покрыт красноватыми керамитовыми пластинками. Ступени из белого илонита ведут в жилые комнаты. Рояль мы поставим в музыкальном салоне на втором этаже. Ты не против? О звукоизоляции не беспокойся! А твой кабинет…

— С большим камином…

— На нем будут мраморные выступы, чуть выше уровня пола…

— Я закурю старинную трубку…

— Ты разве куришь?

— Нет, конечно. Но одну трубку обязательно выкурю. Протяну ноги к теплу, буду пускать кольца дыма и думать…

— А я сяду рядом и стану на тебя смотреть…

— Милая моя Джонамо, ты так хорошо все представила! Остается задать программу компьютерам и сделать заказ по информу.

— Хорошо было бы построить наше жилище самим, — загорелась было Джонамо, но тотчас одернула себя со вздохом. — Хотя о чем я! Разве есть у нас на это время… Грежу с открытыми глазами!

— Было бы совсем неплохо. Но ты права, не получится. Жаль. Я не прочь сделать что-либо своими руками. А едва ли смог бы. Мы гордились тем, что отказались от физического труда, передали его роботам. Теперь вижу: и это было ошибкой! Электронные массажеры, стимуляторы мышц, тренажные автоматы избавили нас от гиподинамии, но приглушили потребность трудиться в поте лица, заложенную в человеке природой…

Свадьбу решили отпраздновать скромно. Были приглашены лишь немногочисленные друзья. Роль распорядительницы взяла на себя Энн. Ей помогал неожиданно объявившийся Игин.

— Узнал о вашей свадьбе, взял и прилетел, — так объяснил он свое внезапное появление.

— Да мы же не сообщили на Утопию, — удивилась Джонамо. — Хитрите вы что-то, Игин.

— Не рады старому другу? — обиженно фыркнул управитель.

— Ну что вы!

— Ладно уж… А я вам подарок привез. Вот, держите.

— Какая прелесть! — воскликнула Джонамо, разглядывая изящную статуэтку из бронзы. — Откуда она у вас?

— Сам сделал, — с гордостью сказал Игин.

— Не может быть!

— Выходит, может.

Со смешанным чувством восхищения и светлой грусти рассматривала Джонамо фигурку астронавта в скафандре, но без шлема. Подарок был с тайным смыслом:

«Не забывай того, кого больше нет». А она и так не смогла бы забыть, даже если бы пожелала это сделать.

Игин помог обустроить новый дом. Роботы воплотили замысел Джонамо с безукоризненной точностью. Но он кое-где заменил облицовку, переставил мебель, подправил отдельные детали, и в доме стало уютнее. Джонамо показалось, будто она прожила здесь многие годы.

— То, что у вас золотые руки, я знала. Но вы еще и художественная натура!

Сколько лет скрывали, не стыдно?

— Да я что… — густо краснея от похвалы, бормотал Игин. — Никогда прежде такими вещами не занимался все жена… У нее, наверное, научился, а сам и не подозревал. Уже на Утопии попробовал, смотрю — получается. Так вот теперь и балуюсь в свободное время.

— А оно у вас есть? — подшучивал Ктор. — Хорошо быть курортником!

— Какой я курортник! — с притворной обидой отбивался Игин. — Скажите лучше, отшельник, изгой. Выставили меня с Мира и еще издеваются…

— Никто вас не выставлял, сами пожелали. А потом соскучились, признавайтесь!

— Просто решил посмотреть, как люди живут…

Процедура бракосочетания была уже давно предельно упрощена. Джонамо и Ктор ввели — каждый в свой информ — информацию о вступлении в брак и стали ждать гостей.

Игин шутил, рассказал анекдот о рассеянном компьютере, который перепутал жениха и невесту. Казалось, его распирает веселье. Однако чуткая Джонамо заметила, что оно слишком уж нарочитое. Может быть, Игин, греясь у чужого огня, вспоминал свое счастливое семейное прошлое — жену, домашний уют, — которого лишился в одночасье…

Но Джонамо ошибалась. Игин, действительно, был во власти воспоминаний, только ни грусти, ни тем более зависти они не вызывали. Напротив, его радовало, что Ктор и Джонамо, два любимых им человека, нашли свое счастье.

А грустно было оттого, что оно вот-вот подвергнется испытанию. Не сменится ли радость горем, как случилось с ним самим?

Угнетало и предстоящее объяснение с Ктором и Джонамо. Зачем только он взял на себя эту нелегкую миссию? Как скажет женщине в звездный час выстраданного ею счастья, что от нее ждут подвига, а возможно, и жертвы?

Как посмотрит он в глаза Председателю?

Смятение Игина возрастало, и потому он напропалую продолжал нести околесицу…

«Скажу им через несколько дней, — оттягивал управитель неприятный разговор.

— Нет, через месяц. Месяцем раньше, месяцем позже…» В назначенный час через распахнутые настежь широкие окна виллы донесся шум.

Приближавшиеся многочисленные голоса скандировали:

— Джонамо! Джонамо! Ктор! Ктор!

Они вышли на порог и обмерли. Ко входу в виллу стекалась толпа. Тысячи людей пришли поздравить новобрачных. К ногам Джонамо посыпались цветы. Над головами собравшихся из одних поднятых рук в другие плыли все новые букеты.

Их передавали те, кто не смог пробиться поближе.

Роботы-уборщики спрятались за дом, не зная, как поступить с растущим цветочным хламом. И лишь когда спустя несколько часов, после окончания импровизированного концерта, толпа нехотя разошлась, они принялись было за дело, но Джонамо, обычно нетерпимая к беспорядку, запретила убирать цветы.

Молча стояла, вдыхая аромат лепестков, а на глазах были слезы.

Гема, о существовании которой еще недавно никто из мирян не подозревал, стала для них своего рода притягательным центром. Ни один разговор не обходился без упоминания о ней. Двойственное чувство овладело мирянами: проголосовав против оказания помощи гемянам, они поступили разумно, поскольку именно это порекомендовали им компьютеры. Но почему-то теперь «разумность», как критерий правильности действий, вызывала сомнения, внушала тревогу и чувство неловкости. А всегда ли надо поступать, как велит рассудок? Может быть, существуют иные побудительные мотивы и в определенных обстоятельствах надо руководствоваться ими?

В разгар споров произошло чрезвычайное событие: по глобовидению выступил Председатель. Это был беспрецедентный поступок. Он противоречил правилам, согласно которым глава Всемирного Форума должен оставаться бессловесным невидимкой. Год назад пренебрежение нормами стоило бы Председателю его поста, но уже наступили времена перемен, и то, что прежде было каноном, ныне подлежало осмысливанию и переоценке.