Роберт Хайнлайн - Гражданин Галактики

Торби понял, что его решение вступить в Корпус «Икс» не воспринято всерьез.

– Маршал Смит! Есть еще кое-что, что я могу сделать.

– Что именно?

– До того, как вы мне позволите… или, может быть, после, я не знаю, как это делается… я мог бы вылететь на моем собственном корабле и проверить все эти места. Возможно, боссу удастся обнаружить вещи, которые не может увидеть тайный агент.

– Возможно. Но вы знаете, что ваш отец некогда отправился в такую экспедицию. Его поездка закончилась неудачей – Смит почесал подбородок. – Мы никогда не относили неудачу за счет этого. Пока не появились вы, мы считали это несчастным случаем. Яхта с тремя пассажирами, командой из восьми человек и без груза – незавидная добыча для бандитов, – а обычно они хорошо знают, что делают.

– Так вы полагаете, что… – Торби был потрясен.

– Я ничего не полагаю. Но боссы, сующие нос в махинации своих служащих, в другие времена и в других местах, как правило, обжигались. А ваш отец определенно хотел что-то разведать. – Насчет работорговли?

– Не знаю. Разведывал. В том районе. Я должен извиниться. Но приходите ко мне еще… или звоните, и к вам придут.

– Маршал Смит… о чем из всего этого я могу говорить с другими – если могу?

– А? Да обо всем. Пока вы еще не принадлежите к нашему корпусу или гвардии. Но то, что вам известно, – он передернул плечами, – кто вам поверит? Хотя, если вы будете говорить об этом со своими компаньонами, вы можете настроить их против вас. некоторые из этих чувств будут искренними и честными. А другие? Хотел бы я знать.

Торби вернулся так поздно, что Леда была и раздражена, и умирала от любопытства. Но она вынуждена была сдержаться и не только из-за того, что их могли подслушать, но и потому, что пожилая тетушка приехала засвидетельствовать свое почтение Радбеку из Радбека и осталась ночевать. Они смогли поговорить только на следующий день, когда осматривали ацтекские реликвии в музее Пятого Мая.

Торби пересказал слова Гарша, потом решился открыть больше:

– Я заглянул в Штаб насчет гвардии, вчера.

– Тор!

– Нет, я не отступлю. У меня есть причина. Гвардия – единственная организация, которая пытается покончить с рабством. Но есть еще и причина, почему я не могу вступить к ним сейчас. – Он выложил свои подозрения насчет Радбека и перевозки рабов.

Она побледнела.

– Тор, это самая отвратительная идея, которую я когда-либо слышала. Я не могу этому поверить.

Хотел бы я доказать, что это неправда Но кто-то же строит им корабли, кто-то же продает их и управляет. Рабомаркетеры не инженеры, они паразиты.

– Я все еще с трудом верю, что рабство существует. – Десять ударов бича убедят кого угодно! – Он вздрогнул.

– Тор! Ты же не хочешь сказать, что тебя били? – Ясно не помню. Но шрамы на спине остались.

Она была очень молчалива всю дорогу домой.

Торби еще раз увиделся с Гаршем, потом они отправились на Юкон в компании пожилой тетушки, которая как-то увязалась за ними. Гарш дал Торби подписать бумаги и кое-что сообщил ему.

– Первое дело будет с Радбеком, потому что это законная резиденция ваших родителей. Второе – я кое-что раскопал в газетах.

– Да?

– Ваш дедушка подарил вам довольно много акций. Об этом шумели газеты, когда вы родились. «Bourse Journal» поместил список акций с номерами серий. Так что мы этим тоже по ним ударим – В тот же день. Не хочу отделять одно от другого.

– Дело мастера боится.

– Но я не хочу, чтобы вы возвращались в Радбек, пока клерки не согласятся: «Да, сэр!». Можете мне написать, даже позвонить, если нужно. И скажите мне, как до вас добраться.

Торби пришлось поломать голову над этим последним требованием, так как он был окружен телохранителями.

– Что ж, почему бы вам или вашему человеку не позвонить моей кузине – с каким-нибудь паролем? Ей всегда звонит много народу, больше молодежь. Она мне скажет, и я найду, как позвонить вам.

– Хорошая мысль. Он спросит, не знает ли она, сколько дней до рождества еще открыты магазины. Ладно, увидимся в суде. – Гарш усмехнулся. – Это будет забавно. И очень, очень дорого вам обойдется. Пока.

– Хорошо отдохнул? – Дядя Джек улыбался ему. – Ты заставил нас прямо-таки выслеживать тебя. Не надо так поступать, мой мальчик.

Торби захотелось ударить его, но, хотя охранники оставили его руки свободными, когда вталкивали его в комнату, запястья затекли.

Дядя Джек перестал улыбаться и посмотрел на судью Брудера:

– Тор, ты никогда не ценил того, что мы с судьей Брудером работали на твоего отца и на твоего деда. Естественно, мы знаем, что лучше. Но ты доставил нам неприятности, и теперь мы покажем тебе, как мы обращаемся с маленькими мальчиками, которые не ценят хорошего обхождения. Мы учим их. Готовы, судья Брудер?

Судья Брудер хищно улыбнулся и вытащил из-за спины плетку.

– Разложите его на столе!

Торби проснулся, задыхаясь. Дурной сон! Он оглядел маленький гостиничный номер, в котором находился, и попытался припомнить, где он. Он путешествовал, иногда проезжал за день половину планеты. Он достаточно изучил обычаи планеты, чтобы не привлекать внимания, у него даже завелась новая идентификационная карточка, совсем как настоящая. Это оказалось не так трудно, поскольку он понял, что дно общества везде одинаково.

Теперь он вспомнил – он в Южной Америке.

Тревога во сне означала – полночь, пора двигаться. Он оделся, посмотрел на свой багаж, решил его оставить. Сошел вниз по черной лестнице и вышел из задней двери.

Тетушке Лиззи не понравились холода Юкона, но она с ними примирилась Через некоторое время кто-то позвонил Леде и напомнил, что до рождества осталось всего несколько дней, когда магазины открыты, и они уехали. Торби удалось позвонить Гаршу из Уран-Сити. Тот обрадовался:

– Увижу вас в районном суде округа Радбек, комната четвертая, в десять сорок девять четвертого января. А теперь – затеряйтесь.

Так что в Сан-Франциско Торби с Ледой поссорились в присутствии тетушки Лиззи: Леда хотела поехать в Ниццу, а Торби настаивал на Австралии. Торби сказал сердито:

– Возьми самолет себе, я поеду один.

Он вышел резким шагом и купил себе билет в Большой Сидней.

Он пробрался по старой водопроводной трубе, протянутой под Заливом, и, убедившись, что за ним не наблюдают, развернул банкноты, которые Леда сунула ему потихоньку, когда скандалила с ним. Денег оказалось почти две тысячи кредитов. Там была и записка, где высказывалось сожаление, что денег так мало, но она не предвидела, что они понадобятся.

Ожидая на летном поле, в Южной Америке, Торби подсчитал, что осталось от Лединых денег, и решил, что зря потратил и деньги, и время. И куда это все девалось?