Джин Кавелос - Закат техномагов-3: заклиная Тьму

– Для слабого человека, – произнес Морден, – вы ищете на свою голову слишком много неприятностей. Вы – слабое звено.

Майкл замялся, поджал губы. Когда он, наконец, заговорил, его ответ прозвучал довольно легкомысленно:

– Вы знаете, как это бывает. То, что не убило меня, делает меня еще сильнее.

Морден улыбнулся еще шире:

– Я полностью с этим согласен. Но, когда придет время действовать, обещаю, я вас удивлю.

Майкл кивнул:

– Не сомневаюсь, что так.

Они развернулись и зашагали в разные стороны.

Анна лежала на столе в белой комнате, с одной стороны у стола стоял серокожий техник, с другой – Джастин.

– Ты его узнаешь? – спросил Джастин. Звук его дрожащего голоса казался ей странным. Голос был тонким и ровным. Она могла воспринимать его внутренними сенсорами своего несовершенного тела. Джастин повернул электронный блокнот, который держал в руке, так, чтобы она могла видеть изображение на экране. Изображение человека.

– Элизар.

Анне показалось трудным делом произносить слова при помощи своего грубого голосового аппарата и одновременно с этим выдыхать воздух, чтобы заставить слова звучать. Ее ограниченное маленькое тело обладало ужасающе малым набором возможностей.

Джастин развернул блокнот экраном к себе, что-то изменил там, его кустистые, густые брови сошлись на переносице:

– А его?

Она давно не видела этого центаврианина, но узнала его:

– Тилар.

Джастин снова занялся примитивной машиной, а техник склонился над Анной, начал толстым пальцем надавливать на ее кожу. Поднял один из ее отростков, изогнул его. Под ее тонкой, бледной кожей странно дернулись мускулы. Джастин объяснил, что они, применяя разнообразные методы лечения, помогали этому ограниченному телу работать самостоятельно. Первым делом они сняли с ее головы металлическое устройство. Ее чувства стали от этого еще более ограниченными. Она больше не могла чувствовать мощь Ока, пронизывающую стены. А теперь еще это.

Джастин повернул к ней экран:

– Ты его узнаешь?

Анна никогда не видела этого человека.

– Нет.

Джастин нахмурился.

– Анна, взгляни еще раз.

На экране был изображен мужчина средних лет, с русыми волосами, ничем не примечательный.

– Нет.

Он показал ей еще несколько картинок, но она никого не узнала. После каждой неудачи морщины на его лице все углублялись.

Беспокойство Анны возрастало. Она во всем им подчинялась: отвечала на вопросы, терпела все, что они проделывали с ее телом. Она должна снова соединиться с машиной.

Джастин начал размахивать экраном перед ее носом, повысил голос:

– Это – твоя мать, Анна. А это, – он изменил изображение, – твой отец.

Затем на экране снова появилось изображение русоволосого мужчины.

– А это – твой муж, Джон Шеридан. Его фамилию носишь и ты.

Анна ничего не понимала. Ей было знакомо понятие – муж: так по человеческим обычаям назывался мужчина, выбираемый женщиной в спутники жизни. Но с чего они взяли, что у нее должен быть муж?

Джастин с размаху хлопнул электронным блокнотом о стол рядом с ее головой.

– Где Банни?! Приведите ее сюда!

Техник быстро вышел, но не прошло и пары секунд, как он вернулся. Позади него шла ненавистная Банни: женщина с длинными светлыми волосами, как обычно, одетая в короткое розовое платье. Та самая Банни, которая мешала Анне управлять машиной, которая, как бы Око ни убеждало Анну в обратном, вовсе не была ей другом. Анна удивилась, почему не подумала о ней раньше. Только из-за Банни ее могли отделить от машины, других причин Анна попросту не видела.

Анна, воспользовавшись верхними отростками, приподнялась. В результате она снова начала задыхаться, сердце забилось сильнее.

– Анна, – произнес Джастин.

Анна вытянула в направлении Банни нижние конечности, готовясь к атаке. Рядом с ней возник техник, начал недовольно размахивать толстыми пальцами.

– Анна, прекрати. Банни всего лишь собирается помочь тебе вспомнить твое прошлое. Нам очень нужно, чтобы ты вспомнила. Не сопротивляйся ей. Расслабься. Ляг обратно, расслабься и не мешай ей искать воспоминания в твоей голове.

Банни по-прежнему стояла в дверном проеме, на ее худом лице застыло напряженное выражение. Позади нее возник освободитель, обладатель мерцающей, черной кожи и нескольких рядов сияющих точечек-глаз.

Воспоминания снова вспыхнули в ее голове: слепящие, отрывочные. Более-менее ясно Анна помнила лишь одно – страдание, все усиливающееся и почти переходящее в агонию. Воспоминание о том, как освободители учили ее повиновению. Только после этого ей стала понятна радость машины, она узнала о Первых принципах, о великом благе, которое несли войны, о восторге победы.

Но сейчас, по какой-то неизвестной ей причине ее вернули обратно, к самым началам, и она должна подчиняться, чтобы перейти на следующую стадию, снова испытать радость от соединения с машиной. Она докажет освободителям, что с первого раза выучила преподанный ей урок, что им не зачем снова учить ее. Повиновение. Иного выбора у нее не было.

Анна снова приняла горизонтальное положение, ненавистная Банни приблизилась. Встала рядом, скрестила руки, сощурилась.

Каким-то образом Банни оказалась внутри ее разума. Анна почувствовала то же самое давление, которое ощущала тогда, когда возила Банни внутри своего тела. Банни, как и Око, пыталась захватить контроль над ней. Безопасности не существовало даже для этой ее крошечной частицы.

Анна, как приказывал Джастин, попыталась расслабиться. Но давление на ее разум росло, Анна чувствовала жжение, похожее на ощущение от действия энергетического оружия врага, пытавшегося прожечь ее кожу.

Какие воспоминания искала Банни? Анна помнила все свои атаки, и все предшествующие им тренировки. Помнила все уроки, преподанные ей Оком. Что еще там могло быть?

Но Банни прошла сквозь все те воспоминания, прорезала ее разум с огромной силой, и, наконец, уперлась в барьер на самых задворках мозга Анны. Анна до сих пор даже не подозревала о существовании этого барьера, но, по давлению на разум и боли, поняла, что он там есть. Непреодолимый барьер. Банни сосредоточила усилия на том, чтобы пробить барьер, боль нарастала, жжение становилось все сильнее до тех пор, пока не превратилось в сияющую, слепящую белизну, похожую на свечение глаз освободителя.

Анна поняла, что кричит. Слепящая белизна грозила задушить ее.

Потом белое одеяло, окутавшее ее сияющее пустотой, начало мерцать. Позади этого сверкающего барьера появились туманные очертания, начали обретать форму. Анна могла различить смутные, похожие на тени, изменяющиеся силуэты.

Потом давление разом исчезло. Сияющая белизна поблекла. Боль прошла.