Сергей Баталов - Катакомбы Кромоса

Третий, или четвертый предмет, поднятый им со дна, оказался ножом кромосянской рыбачки. Александр ухватил его за рукоять, вынул из воды.

Оружие рыбака на Кромосе по сравнению с обычным клинком звездного рекрута было огромным.

Да и ножном-то увесистый длинный тесак с кольцом на рукояти, назвать было сложно. Скорее – «морское мачете». Так Сашка определил для себя название и предназначение оружия, найденного им у берега.

Он вернулся к месту схватки с рыбиной, издалека показал парнишке и его матери свою «добычу».

Женщина довольно улыбнулась. Она шагнула к воде, тщательно вымыла клинок Заречнева, обменяла его на свой.

– Спасибо! – скупо поблагодарила она землянина. – Это нож нам очень дорог. Его подарил моему отцу мой дед, когда он был совсем еще молодым – примерно таким, как – он! – Она прикоснулась рукой к влажной макушке сына, который давно уже покинул песок и теперь вовсю помогал матери. – Как мне отблагодарить тебя?

– Спасибо! Ничего не нужно! Спасибо! – повторил звездный рекрут, собираясь покинуть рыбаков.

– Постой! Откуда ты? Я слышала, ты разговаривал на незнакомом языке!

– Я из далекой земли. Настолько далекой, что её не видно даже в самый сильный….. В общем, не видно, и все!

– Скажи хотя бы, как тебя зовут!

– Здешнего имени у меня нет, а свое я сейчас не помню, а если вспомню, то не захочу произносить вслух! Можете называть меня так, как вам хочется!

– Мама! А давай придумаем ему имя!

– Давай, придумаем! Если он не против! Землянин промолчал.

– Видишь, он – не против!

– Ну, хорошо! Какое имя ты хочешь дать ему?

– Чак!

– Почему?

– Чак на языке рыбаков – это клешня! А помнишь, мы давно вытащили из невода большого краба? У него было две клешни – большая, и маленькая. Я тогда спросил у тебя, что это за животное, Ты ответила мне, что это такой вид крабов. Они живут на дне. Когда охотятся, закапываются в песок и снаружи у них остается только одна клешня. Ею они ловят проплывающую мимо рыбу, которая думает, что клешня – это часть умершего краба, а не краб целиком. Они подплывают, чтобы поживится погибшим крабом, а он из цоб-цобе! Хватает большой клешней! Помнишь?

– Разумеется, помню!

– Ты еще говорила, что этих крабов из-за их особенностей все так и зовут – Чак! Мама! давай незнакомцу дадим имя – Чак?!

– Ну, давай! Если он не против, конечно?

– Незнакомец – не против! – улыбнулся Александр. – Можете звать меня Клешня! Или – Чак!

Александр вспомнил прозвище своего бывшего соседа, Петьки Кожелева. Парень –красавец, из казачьего рода. Он также, как и Сашка, занимался самбо, отслужил срочную в военно-морском флоте. После армии – сразу женился. Как говорили – по любви. Но, видно разудалый норов вольных предков все время будоражил ему кровь. Однажды, в порыве ревности Петька Кожелев решил наложить на себя руки. Он достал свое ружье, приложил его к сердцу и выстрелил. Однако Всевышний не дал умереть лихому казаку. Ствол оружия скользнул в сторону. Комок дроби отсек Петьке левую руку. Конечность бывшему матросу ампутировали по плечо. Однако и после «выздоровления» казачья кровь продолжала лихорадить.

В один из таких приступов «казачей лихорадки» Петька ударил ножом в шею свою жену. Супруга выжила. А Кожелев отправился в лагеря. Вот там-то к нему и прилепилась прозвище – «Рука».

«Что же»! – философски подумал Заречнев. – «Клешня – как «погоняло» ничем не хуже, чем Рука».

– Куда ты идешь… Чак?

– Я не знаю, куда я иду! Мне неизвестно, куда ведет побережье Океана. Я не знаю, есть ли там село, или города. Знаю я только одно – я хочу попасть домой!

– А где твой дом?

– Я же говорил уже…. Далеко!

– Ты – очень странный кромосянец! Самый странный из всех, кого я когда-либо видела! Ну, да мне нет дела до тех насекомых, которые обитают в твоей голове! Сегодня ты спас моего сына и я тебе благодарна за это! Повторяю еще раз – ты можешь требовать от меня любой награды! – она вскинула голову.

«А где у неё муж»? – вдруг подумалось Александру. – «Что-то слишком часто она говорит о любой награде. Не знаю, что это означает здесь, но дома, на Земле подобная формулировка означает, что дама хочет рассчитаться со своим спасителем собой, своим телом. Может, здесь так принято»?

– Скажи, как зовут тебя и твоего сына – если, конечно, вы можете называть чужестранцам свои имена?

– Тебе назвать – можем! Моего сына зовут Талл, меня – Матт!

– Скажи, Матт, а где твой муж? Женщина помрачнела.

– Отец Талла, как мы все, был рыбаком. Он ушел в море два года назад… С тех пор о нем нет известий. Говорят, что их судно разбилось о рифы и затонуло. Но я продолжаю верить….

– Дядя Чак! Пойдем с нами обедать! – парнишка умоляюще посмотрел на землянина. Александр увидел в его глаза и не смог сказать «нет».

Часть туши рыбины они с мальчишкой несли на длинном шесте, положив его на плечи.

Кусок был увесистым, но составлял лишь небольшую часть добычи рыбаков. Лодки, на которой её можно было бы быстро доставить в город, у Матт и Талла не было; пришлось «остатки» вернуть Океану, где на них тотчас же набросились другие обитатели, привлеченные свежей кровью.

– Вы живете одни? – искренне изумился Заречнев, увидев, что хижина, к которой лежит их путь – одинока, других рядом не наблюдается в принципе.

– Мы живем не здесь! – зачем-то заторопилась успокаивать иноземца женщина. – Здесь мы только рыбачим. Здесь у нас – снасти. Приходим сюда на два-три дня, после чего возвращаемся обратно, в город!

– Теперь понятно! – выдохнул Сашка, осторожно снимая с плеча ношу и помещая «свой» конец шеста в рогатину, торчащую их песка. – А далеко до города?

– На лодке – полдня ходу! – ответил за мать парнишка.

– А пешком?

– И пешком – полдня! Если вдоль берега – то столько же. Если напрямую – то в два раза быстрее!

– Вот что! Хватит разговаривать! – напустилась на сына рыбачка. – До захода нужно рыбу посолить, приготовить что-то на ужин. – Иди за дровами для очага!

– Я – помогу! – Александр зачем-то потрогал рукоять ножа. Он справедливо полагал, что вдвоем они с парнишкой наберут нужное количество топлива в два раза быстрее, чем он один. Подросток даже подпрыгнул от радости.

– Тогда оставьте мне свою одежду, оба! Тут недалеко, есть родник. Я постираю ваше шмутье, а то он такое грязное…. Да еще скоро соль высохнет. Намучаетесь тогда. Снимайте! Заречнев стянул крутку, взялся за шнурок шортов. Вспомнил, что под шортами нет нижнего белья, отпустил кожаный ремешок.

– Я – не могу! – сказал он. – Моя вера запрещает мне ходить голым перед незнакомыми людьми!

– Ну, это легко поправимо! – весело засмеялась рыбачка. – Во-первых, мы можем познакомиться! А во-вторых, – продолжила она, заметив кислую физиономию гостя, – у меня есть одежда, в которую ты можешь переодеться, пока я стираю твою брюки и куртку и пока они сохнут!