Сергей Фрумкин - Боевое Братство

Линти охраняли как никогда раньше – пятеро могучих, закованных в броню абордажных лат и вооруженных до зубов Старших Братьев каменными истуканами застыли с внутренней стороны похожих на ворота дверей спальни. Десять таких же статуй красовалось с другой стороны дверей, снаружи. Григ невольно улыбнулся: приказ «глаз не спускать» не стоило выполнять настолько дословно. Как теперь прекрасно представлял юный Отец, альтинке достаточно было захотеть, и все эти пятнадцать силачей превратились бы в ее послушных и безропотных рабов, которые не только не помешали бы ей сбежать, а, наоборот, в безумной ярости прорубили бы сквозь товарищей путь на свободу. Если что-то и помешало красавице захватить собственных тюремщиков, то только ее внутреннее благородство и надежно укорененные моральные устои – насилие над личностью все еще казалось альтинке чрезмерно дорогой ценой за собственную жизнь и свободу.

– Выйдите! – приказал Григ пятерке Демонов, находящихся внутри.

За ними закрылись двери. Линти подняла глаза, но ничем не дала понять, что узнала Грига или рада его видеть. Но и Григ не нашел в себе сил отреагировать на явное пренебрежение подруги – у него все сильнее кружилась голова и подгибались ноги. Нужно было немедленно принять горизонтальное положение, и Григ это сделал – в изнеможении упал на огромной кровати с противоположного от альтинки края.

Несмотря на явное нежелание разговаривать, они слишком хорошо чувствовали один другого – им даже не нужно было четко формулировать мысли, чтобы одинаково хорошо слышать как свои, так и чужие эмоции. Григ слышал ее раздражение, обиду, разочарование, желание отомстить и, подавляющие все это, тревогу и тоску безысходности – Линти переполняла усталость от бесконечных неудач и постоянного разочарования в людях. В свою очередь Линти ощущала беспомощность едва-едва сопротивляющегося потоку событий, мечущегося в непонимании своих собственных побуждений, готового в любой момент пожертвовать собой, если увидит в этом хотя бы малейший смысл, сознания молодого Брата. Григ думал обо всех, кроме самого себя. Линти жалела только себя и немного его – Грига. В любом случае, им нельзя было допускать, чтобы распространяемые сознаниями биоволны соприкасались – и Линти и Григу вполне хватало и собственных переживаний, чтобы потерять остатки терпения и сойти с ума.

– Говори! – намучавшись от невозможности расслабиться, наконец потребовал Григ. – Какая разница, что ты злишься про себя – я все равно все слышу! Давай покончим с непониманием!

Ей захотелось сорваться, наорать, вцепиться ему в волосы, наконец, просто посмотреть глаза в глаза и, может быть, расплакаться, чтобы показать, чего стоит оказаться в таком положении как она – дочь первого человека Лиги Объединенных Миров оторванная от отца и от дома, запутавшаяся в целой серии непрекращающихся несчастий… Но он действительно слышал все ее эмоции – к чему плакать и кричать физически, если оппонент итак чувствует все твои переживания, словно они исходят из него самого? Да и сама Линти хорошо видела внутренний мир Грига – вспышки истерии были бы сейчас там настолько же незаметны, как капли дождя, упавшие в беснующееся море. Удивив саму себя спокойствием в голосе, девушка просто спросила:

– Ну и что ты натворил?

– Когда? – уточнил Григ.

Теперь она вскипела:

– Зачем мы снова в «Улье»?! Тебе показалось, что я недостаточно здесь натерпелась?! Зачем тогда мы бежали из этого кошмара, чтобы опять оказаться в нем?! Что ты натворил?!

Ответ оказался более чем лаконичным:

– Я не знаю…

Григ не врал. Линти даже на какое-то время подавила собственную боль, чтобы лучше услышать и понять боль юноши.

– Тебя здесь простили?

– Ты про смерть Каса? Да, как видишь.

– Все равно – глупо! Ты поступил ГЛУПО, что вернулся сам! ПОДЛО, что вернул меня!

– Нет.

– Что нет?!

– Не глупо и не подло. Я сделал, как нужно. Ты просто не понимаешь…

– Не понимаю?! – она развернулась, метнула взгляд в лицо юноши, но тут же опомнилась от желания устроить сцену – глаза Грига выглядели огромными, ошеломленными и отрешенными. Ничего не оставалось, как успокоиться и продолжить тише: – Чего я не понимаю? Ты уверен, что не понимаю я, а не ты? Лига пойдет по пятам и найдет «Улей»! Земля сама сообщит Лиге! Войска будут здесь со дня на день! «Улей» не спасет ни тебя, ни меня, ни твоих Братьев! Отсюда нужно бежать! Здесь мы погибнем! Здесь все погибнут!

– Ты не все знаешь, Линти. Я не могу объяснить, потому, что и сам еще не понимаю. Есть нечто, чего ты не учитываешь. Есть сила, про которую ты не знаешь. Подумай сама: Боги побеждают не оружием и не числом, но они ведь всегда побеждают! Тебе кажется, что эскадра Лиги даже не встретит сопротивления, а я чувствую, что ее сила несравнимо меньше, чем понадобится, чтобы изменить ход событий. Тебе кажется, что я предал тебя, а я чувствую, что спасаю тебе жизнь… Все не так просто, Линти. Неужели же ты и сама ничего не чувствуешь?

Она возмущенно пожала плечами – движение означало отрицание.

– Что-то меняется, Линти. Что-то происходит. Иногда я становлюсь совсем другим. Иногда я вижу будущее. Там есть нечто всемогущее. Но там есть и «Улей».

– Григ! Тебе плохо, плохо, только и всего!

С последним ее заявлением юноша согласился:

– Да, плохо. У меня нет сил.

– А ты когда в последний раз ел?

Григ попытался вспомнить.

– Не помню…

– Анализатор! – громко затребовала Линти.

Рядом с кроватью из пола поднялся огромный стол-робот с отверстием для руки в толстой столешнице. Григ вставил в анализатор кисть. Стол прогнулся, образовал овальной формы емкость, которую заполнила желеобразная белково-минерально-витаминная смесь неопределенного цвета – все, что, по мнению Мозга «Улья», было необходимо сейчас организму парня. Григ питался таким коктейлем всю свою жизнь. Его потрясло другое – объем «необходимого для восстановления сил» вещества переваливал за пятьдесят литров. С такой лохани могла пообедать десятка Демонов!

– Ну, теперь видишь? – слабо улыбнулся Григ. – Мне все это съесть?

– Возможно, ты настолько истощен…

Довод не показался убедительным. Григ все же начал поглощать свое желе – через силу, подавляя позывы тошноты и головокружение от сидячего положения. Как и раньше, он почувствовал разливающееся по сосудам тепло, только на этот раз сил не прибавлялось, а головокружение не ослабевало.

Глядя, как молодой Брат заглатывает один ковш желе за другим, Линти оставила свои эгоистичные переживания и невольно посочувствовала юноше:

– Ты такой слабый… Весь бледный…

– Видела бы ты меня час назад! – отозвалась мысль Грига. – Тогда я мог пройти сквозь стены и голыми руками поднять с земли истребитель.