Питер Гамильтон - Дисфункция реальности: Увертюра

Она чувствовала, какое наслаждение получает ее упругое тело, двигаясь рядом с другими такими же телами. Ментальная связь оборвалась, и она вздохнула с сожалением.

— Дельфины так забавны, — заметил «Энон». — Они поднимают настроение и наслаждаются своей свободой.

— Они похожи на космоястребов — ты это имел в виду?

— Нет! Ну, разве что самую малость.

Довольная тем, что сумела удачно поддеть «Энона», Сиринкс обратилась к Мосулу:

— Все это было просто великолепно, но я мало что сумела понять.

— Если грубо перевести дельфиньи трели, то это означает, что киты все еще в пределах досягаемости. Если мы пойдем на моем судне, то будем на месте на следующий день. Годится?

— Превосходно. А твоя семья сможет без тебя обойтись?

— Да. Сейчас начинается мертвый сезон. Обеспечивая товаром предстоящие сделки с Норфолком, мы за последние два с небольшим месяца исчерпали нашу квоту, и мне сказали, что я могу отдыхать.

— Значит, ты думаешь, что поедешь отдыхать на этом судне?

— Искренне надеюсь, что нет. Мне показалось, что ты не из тех, кто ходит давно проторенными туристскими маршрутами. К тому же киты заслуживают того, чтобы на них посмотреть.

Сиринкс вновь повернулась лицом к океану. Она посмотрела на белую полосу облаков, протянувшуюся вдоль границы неба и моря.

— Я вспомнила кое-кого.

«Своего брата».

Мосул почувствовал в ее словах боль и не стал проявлять излишнего любопытства.

Выйдя из своих апартаментов, расположенных на первом этаже орбитальной башни Сент-Пелхэм, Алкад Мзу поднялась по лестнице, ведущей в круглый холл с высоким волнистым потолком и прозрачными стенами, которые выходили на парковую зону жилого массива. Еще человек десять столь же ранних, как и она, пташек слонялись взад-вперед по холлу, томясь в ожидании лифтов центральной опоры, или направлялись к широкой лестнице, которая спиралью уходила вниз, к станциям транспортной трубы орбитальной башни. Всего час назад вертикальная световая труба озарила Транквиллити первыми бледно-розовыми лучами рассвета. На дальних просеках подлеска кое-где еще лежал ночной сумрак. Парковая зона, окружавшая космоскреб, представляла собой большой луг, усеянный небольшими рощицами декоративных деревьев и скоплениями цветущих кустарников. Через раздвижные двери Алкад вошла в парковую зону, воздух которой был пропитан сыростью и ароматом цветущей в полночь никотианы. Раздавались громкие трели ярко окрашенных птиц.

Она пошла вниз по песчаной дорожке, спускавшейся к озеру, которое находилось в двухстах метрах от нее. Со стороны ее хромота была почти незаметна. Фламинго вышагивали по отмелям, разбросанным между скоплениями белых и голубых лилий. На гладкой, как стекло, поверхности воды плавали авианские ящерицы. Ксенокские твари, уступавшие по размерам земным птицам, обладали сверкавшими бирюзой глазами. Перед тем, как нырнуть, они вели себя настолько спокойно, что их внезапное погружение под воду приводило наблюдателей в полное замешательство. Заметив ее, представители обоих видов направились к берегу. Алкад вынула из кармана куртки несколько черствых сухарей и бросила крошки в воду. Птицы и ящероподобные (она так и не удосужилась выяснить, как они называются) с жадностью набросились на угощение. Это были ее старые друзья. Она кормила их каждое утро на протяжении вот уже двадцати шести лет.

Алкад считала, что внутренняя зона Транквиллити ужасно расслабляет. Ее немыслимые размеры, в основном, рассчитаны на то, чтобы внушить ощущение неуязвимости. Ей было жаль, что не удалось найти апартаменты, расположенные над уровнем поверхности. Открытый космос за окном жилища, несмотря на столь значительный срок пребывания здесь, все еще приводил ее в трепет. Но личность обиталища всегда вежливо отклоняла ее неоднократные просьбы о замене жилья, мотивируя отказ тем, что другого жилья нет. Поэтому ей пришлось довольствоваться апартаментами на первом этаже, которые находились рядом с охраной оболочки орбитальной башни. Она тратила уйму свободного времени, пробираясь то пешком, то верхом на лошади через парковую зону. Отчасти это происходило в силу особенностей ее характера, а отчасти по причине того, что это усложняло жизнь наблюдателей Разведывательного управления. В двух шагах от дорожки биослуга-садовник мелкими шагами ходил вокруг старого пня, скрытого буйными побегами ползучего стефанотиса. Это была серьезно генинженированная черепаха, диаметр панциря которой достигал метра. Помимо увеличения размеров ее тела, генетики добавили систему вторичного пищеварения, которая превращала переваренную растительность в маленькие шарики богатых азотом экскрементов. Кроме того, ее снабдили парой коротких и толстых конечностей, выходивших из отверстий по обе стороны шеи. Каждая из этих «рук» заканчивалась клешней. В данный момент черепаха срезала засохшие трубчатые цветки и отправляла их себе в рот.

— Приятного аппетита, — сказала ей проходившая мимо Алкад.

Она шла в ресторан «У Гловера», который стоял у самого озера. Ресторан был построен из обычного дерева. Архитектор явно пытался придать зданию черты карибского стиля. Прямо над водой возвышалось строение с крутыми скатами тростниковой крыши и довольно большой, на десять столиков, верандой, которая стояла на сваях. Внутри оно имело такой же неказистый вид, как и снаружи: тридцать столиков и длинная стойка в конце зала, где повара готовили еду на каменных жаровнях. По вечерам заказы клиентов выполняли целых три повара; заведение пользовалось популярностью среди туристов и администраторов средней руки.

Сейчас за столиками сидело всего человек десять. Типичная для этого раннего часа публика — в основном холостяки, которые не утруждают себя приготовлением завтрака. Прямо на стойке, между чайником и кофеваркой, сверкал переливчатым блеском аудиовидеопроектор. Приветственно поднял руку Винсент, который сбивал за стойкой сливки. Последние пятнадцать лет он постоянно работал в утреннюю смену. Алкад помахала ему в ответ, кивнула паре человек, с которыми была знакома, и нарочито игнорировала присутствие оперативника разведки эденистов — девяностосемилетнего мужчины по имени Самуэль, который, в свою очередь, сделал вид, что ее просто не существует. Столик Алкад находился в углу ресторана. С этого места открывался прекрасный вид на озеро. Столик был накрыт на одну персону. Официантка Шарлин тотчас принесла апельсиновый сок со льдом и чашу с отрубями.

— Сегодня закажете яйца или блинчики? Алкад полила отруби молоком.