Питер Гамильтон - Нейтронный Алхимик. Конфликт

«По крайней мере, он надел скафандр, — заметил Оксли. — Тепловое излучение есть?»

«Сначала проверь блок противоэлектронной борьбы», — посоветовала Сиринкс.

«Результат отрицательный. Он не одержан. Но жив. Температура костюма на пару градусов выше окружающей».

«А ты уверена, что это не остаточное тепло? Эти костюмы — прекрасный изолятор. Если он жив, то не шевелился с того времени, как наросла изморозь. А это было не один час назад».

Биотехпроцессорный блок преобразовывал сродственное излучение мозга Серины в обычный датавиз.

— Капитан Такрар? Вы получаете сигнал? Мы эденисты с Голмо, мы получили ваше сообщение.

Обледеневшая фигура не двинулась. Серина поколебалась миг, потом двинулась к нему.

«Я только что датавизировала процессору его костюма. Он еще дышит. О, черт…»

Все увидели это одновременно — вспомогательные медицинские модули, прикрепленные к телу Такрара тонкими пластиковыми трубками, буравившими материал скафандра. На двух модулях из-под пленки изморози мигали красные тревожные огни, остальные были мертвы. Трубки все замерзли напрочь.

«Тащи его сюда, Серина, — приказала Сиринкс. — Как можно скорее».

Кейкус ждал с каталкой прямо у шлюза. «Энон» перестала генерировать гравитационное поле в жилом тороиде, так что Серина и Оксли смогли без особых усилий протащить безвольное тело Такрара через узкий проход. Изморозь на его скафандре таяла в тепле, и в воздухе повисали капли. Агента уложили на каталку, и «Энон» тут же включил гравитацию снова, притягивая команду к палубе. Оксли придерживал свисающие медицинские модули, пока пострадавшего везли по центральному проходу в лазарет.

— Отключи его скафандр, пожалуйста, —попросил Кейкус Серину, когда каталку втащили под диагностический сканер.

Она отдала команду контрольному процессору скафандра, и тот, оценив состояние окружающей среды, подчинился. Черный силикон сошел с кожи Такрара, скользя волной от рук и ног к горлу. Каталку залила темная жидкость. Сиринкс сморщилась и зажала нос.

— Он в порядке? — спросил «Энон».

— Пока не знаю.

— Пожалуйста, Сиринкс! Это он пострадал, а не ты. Не надо так сильно вспоминать.

— Прости. Не думала, что это так заметно.

— Для других, может, и нет.

— Не спорю, вспоминается. Но его раны совсем другие.

— Боль остается болью.

— Моя боль — только воспоминание, — процитировала она мысленным голосом Вин Цит Чона. — Воспоминания не причиняют боли, они лишь влияют.

Кейкус при виде открывшегося ему зрелища скривился. Левое предплечье Такрара было сделано заново, это понял бы и непосвященный. Намотанные на него медпакеты сорвались, обнажив широкие разрывы в полупрозрачной недоросшей коже. Искусственные мышцы лежали на виду, их фасции высохли, приобретя мерзкий гнилостный оттенок. На снежно-белой коже ног и торса выделялись ярко-алые пятна шрамов и пересаженные клочья кожи. Оставшиеся на месте медпакеты сморщились, их зеленые края потрескались, точно старая резина, и отошли от плоти, которую должны были исцелять. Из сорванных разъемов сочилась несвежая питательная жидкость.

Какое-то мгновение Кейкус только и мог, что взирать с отвращением и ужасом на своего пациента. Он не мог сообразить даже, откуда начинать.

Набрякшие веки Эрика Такрара медленно поднялись. Больше всего Сиринкс напугала полная осмысленность, промелькнувшая в его взгляде.

— Ты меня слышишь, Эрик? — излишне громко проговорил Кейкус. — Ты в полной безопасности. Мы эденисты, мы тебя спасли. Постарайся не шевелиться.

Эрик открыл рот. Губы его дрожали.

— Сейчас мы тебя начнем лечить. Аксонные блоки у тебя действуют?

— Не-ет! — Голос Эрика звучал ясно и упрямо. Кейкус поднял баллончик с анестетиком.

— Программа с дефектом или повреждена нейросеть?

Эрик поднял здоровую руку и ткнул костяшками Кейкусу в спину.

«Ты до меня не дотронешься, — датавизировал он. — У меня стоит имплант-нейроподавитель. Я убью его».

Баллончик выпал из рук Кейкуса и покатился по палубе.

Сиринкс не могла поверить своим глазам. Она инстинктивно открыла свой разум Кейкусу, вместе с остальными членами команды предлагая поддержку его разуму.

— Капитан Такрар, я — капитан Сиринкс, и это мой космоястреб «Энон». Прошу вас, дезактивируйте имплант. Кейкус не собирался причинить вам вред.

Эрик хрипло расхохотался, в горле у него забулькало. Тело заходило ходуном.

— Знаю. Я не хочу, чтобы меня лечили. Я не вернусь, я больше не полечу туда. Никогда больше.

— Никто вас никуда не посылает…

— Пошлют. Они всегда отправляют. Вы, вы, флотские. Всегда найдется последнее задание, последние биты сведений, которые надо собрать, прежде чем все кончится. И ничто не кончается. Никогда.

— Я понимаю.

— Врете.

Сиринкс указала на проступающие под комбинезоном контуры медпакетов.

— Я немного представляю, через что вы прошли. Я недолго побыла в плену у одержимых.

Эрик испуганно покосился на нее.

— Они победят. Если вы видели, на что они способны, вы поймете. И ничего мы не поделаем.

— Я думаю, мы справимся. Должно быть решение.

— Капитан? Он у меня на мушке.

Сиринкс видела стоящего в центральном проходе Эдвина — он сжимал в руках мазерный карабин. Дуло смотрело Эрику Такрару в спину. Прицельный процессор оружия подсказал капитану, что выстрел придется агенту точно в позвоночник. Поток когерентных высокочастотных радиоволн перережет его нервы прежде, чем тот успеет применить имплантат.

— Нет, — ответила она. — Рано. Он заслуживает, чтобы мы попытались его отговорить.

Впервые в жизни она злилась на адамиста просто потому, что он адамист. Замкнутый в черепной коробке рассудок, не слышащий чужих мыслей, не воспринимающий ни любви, ни доброты, ни сочувствия окружающих. Она не могла передать ему истину напрямую. Легкий путь был закрыт.

— Чего вы от нас хотите? — спросила она.

— У меня есть информация, — датавизировал Эрик. — Стратегически важная.

— Мы знаем. Вы сообщили на Голмо, что это очень важно.

— Я продам ее вам.

Команда как один удивилась.

— Хорошо, — проговорила Сиринкс. — Если у нас на борту найдется чем заплатить, мы согласны.

— Ноль-тау, — умоляюще произнес Эрик. — Скажите, что у вас на борту есть капсула, бога ради!

— У нас есть несколько.

— Хорошо. Положите меня туда. Там они меня не достанут.

— Хорошо, Эрик. Мы поместим вас в ноль-тау.

— Навсегда.

— Что?

— Навечно. Я хочу лежать в ноль-тау вечно.

— Эрик…

— Я все продумал. Я думал об этом и думал, и это сработает. Правда. Ваши обиталища смогут сдержать одержимых. Корабли адамистов у них не работают, Капоне — единственный, у кого есть боевые звездолеты, и то он не сможет поддерживать их долго. Им нужен ремонт, нужны запчасти. Рано или поздно это все кончится. И вторжений больше не будет, только инфильтрация. А вы не потеряете бдительности. Мы, адамисты, потеряем. Но не вы. Через сто лет от нашей расы ничего не останется — только вы. Ваша культура останется в веках. И вы сможете держать меня в ноль-тау вечно.