Питер Гамильтон - Дисфункция реальности: Угроза

Помимо выполнения задач по обороне и пресечению пиратства в масштабах всей Конфедерации Трафальгар, взаимодействуя с планетарным флотом, нес ответственность и за безопасность самого Авона. Платформы стратегической обороны, защищавшие планету, были самыми мощными из всех когда-либо построенных. Огромное количество правительственных и дипломатических кораблей, а также высокая интенсивность прибытия коммерческих судов, использовавших стыковочные станции низкой орбиты, сделали обеспечение безопасности Авона первостепенной задачей. Более чем за два с половиной столетия в системе не было зарегистрировано ни одного случая пиратства. Однако командование флота все чаще принимало во внимание возможность атаки Трафальгара смертниками. Радиус действия стратегического сенсора составлял два миллиона километров, считая от поверхности планеты. Реакция патрульных космоястребов была почти мгновенной. Звездолеты, нарушившие границы отведенной для них зоны, подвергали себя смертельному риску.

«Илекс» запросил о помощи еще до того, как за ним закрылся выход из пространственной червоточины. Аустер приказал космоястребу лететь прямо на Авон, который находился более чем в четырехстах световых годах от Лалонда. Даже для космоястреба такое расстояние было чрезмерным. Перед «Илексом» возникла необходимость перезарядить батареи воспроизводства энергии. После десяти пространственных прыжков пришлось увеличить время полета в обычном режиме, что позволило полю искажения воспользоваться энергией скудных пучков радиации, витавших в межзвездном пространстве.

Перелет продолжался три с половиной дня. На борту находилось шестьдесят человек, и органы жизнеобеспечения биотеха работали на пределе своих возможностей. Фильтрующие мембраны уже не справлялись с углекислым газом, который выдыхали люди. Его содержание неуклонно возрастало, а запасы кислорода были почти исчерпаны. В жилых отсеках стоял удушливый смрад.

Когда закрылся выход из пространственной червоточины, «Илекс» оказался в пяти тысячах километров от Трафальгара, хотя согласно установленному порядку он не должен был подходить к астероиду на расстояние ближе ста тысяч километров. Но длительный полет к месту стыковки в досветовом скоростном режиме мог привести к тому, что критическая ситуация с жизнеобеспечением могла закончиться катастрофой.

Астероид немедленно был приведен в состояние боеготовности, согласно которому дежурный офицер мог открывать огонь по любой цели. Всего за три четверти секунды, в течение которых выход из червоточины оставался открытым, лазеры гамма-излучения с ядерной накачкой сумели взять на прицел корпус космоястреба.

Офицеры-эденисты, которые находились в командном центре стратегической обороны, услышали вызов «Илекса». Они успели направить защитным платформам приказ о пятисекундной отсрочке. Аустер кратко изложил ситуацию, сложившуюся на борту космоястреба. Отсрочка была продлена еще на пятнадцать секунд, в течение которых женщина — дежурный офицер предприняла дальнейшие шаги. Эскадра патрульных космоястребов развив ускорение равное десяти g, приблизилась к «Илексу».

— Отбой, — передала она центру и направила компьютеру управления огнем приказ об отмене. Бросив взгляд на ближайшего эдениста, она сказала: — Передайте этому идиоту капитану, что если он еще раз выкинет такой фокус, я поджарю ему задницу.

Воспользовавшись тем, что диспетчерский центр обеспечил ему режим экстренного сближения, «Илекс» устремился к Трафальгару с ускорением пять g. Подобно родителям, защищающим своего птенца, шесть патрульных космоястребов кружили над ним, обмениваясь ментальными посланиями, в которых содержались беспокойство, интерес и легкий упрек. Северный осевой кратер стал ареной бурной деятельности «Илекса», который, уравняв свою скорость со скоростью вращения астероида, сделал виток вокруг сферы неподвижного космопорта и, двигаясь параллельно центральному валу, влетел внутрь. Когда космоястреб сел на титановую опору, к нему устремились восемь колесных машин обеспечения и автобусов, которые в силу низкой гравитации постоянно подпрыгивали на ходу.

Первыми высадились сотрудники представительства флота на Лалонде. Выбежав из трубы переходного тамбура, они оказались в автобусе, где каждый из них глубоко вдохнул чистый, прохладный воздух. Бригада врачей забрала уложенного на носилки Нильса Ригера, а две медсестры успокоили и приласкали рыдающего Шафи Банаджи. Сотрудники бригад жизнеобеспечения вставили шланги и кабели в гнезда, размещенные на поверхности выступа, в котором находились помещения экипажа. Мощные струи свежего воздуха ворвались в каюты и центральный коридор. Офицеру жизнеобеспечения «Илекса» Резенде осталось лишь выпустить загрязненный воздух, которым они дышали в течение всего полета. Наружу вырвались серые клубы атмосферы, насыщенной мельчайшими кристалликами льда, которые сверкали в лучах мощных прожекторов, освещавших кратер.

Как только укатил первый автобус, к переходному тамбуру подъехал второй. На борт космоястреба проследовал отряд морских пехотинцев численностью десять человек, одетых в полевую форму и вооруженных винтовками с химическими зарядами. Командир отряда капитан Пейтон отдал честь измотанному, грязному и небритому лейтенанту Мерфи Хьюлетту.

— Это она? — скептически спросил он.

В средней части коридора, у входа в переходный тамбур стояла Жаклин Кутер. Джероен ван Эвик и Гарретт Туччи держали ее на прицеле своих винтовок Брэдфилда. У нее был еще более неприглядный вид, чем у Мерфи. Толстый слой засохшей лалондской грязи сделал почти неразличимой клетчатую расцветку ее рубашки из хлопка.

— Я испытываю огромное желание разрешить ей показать вам, на что она способна, — сказал Мерфи.

К ним подошел Келвин Соланки.

— Все нормально, Мерфи, — он повернулся к капитану. — Ваши люди постоянно должны держать ее на прицеле как минимум двух стволов. Она способна оказывать воздействие на электронику, а также извергать нечто вроде молнии. Не пытайтесь состязаться с ней в рукопашном бою, она вполне способна разорвать вас на части.

Один из морских пехотинцев усмехнулся. Келвин слишком устал, чтобы доказывать свою правоту.

— Я тоже поеду с ней, — сказал Джероен ван Эвик, — мне надо поставить в известность своих и объяснить ученым, что от них требуется.

— А что от них требуется? — спросила Жаклин Кутер.

Повернувшись к ней, Родри Пейтон просто обомлел. Вместо приземистой женщины средних лет, он увидел высокую, красивую двадцатилетнюю девушку, одетую в белое вечернее платье. Ее взгляд, обращенный к нему был полон немой мольбы. Это был взгляд невинной девицы, отданной на растерзание кровожадному чудовищу. «Помоги мне. Пожалуйста. Ты не такой как они. Ты ведь не бесчувственная машина. Они хотят причинить мне вред в своих лабораториях. Не допусти этого».