Николай Романов - Питомец «Ледового рая»

Поэтому Кирилл мог спокойно восхищаться собственной работой. За три месяца обучения не всякий достигал подобных успехов. И сейчас вполне можно было на параллельном уровне заняться «полуторами извили…», живущими в голове Мити Гмыри!..

Кирилл прикинул подходящий путь, по которому надо будет выйти в операционную систему лагеря, чтобы не привлечь внимание капрала-инструктора. Много времени на создание триконки не потребуется, раз-два и готово…

Однако он явно переоценил свои способности.

Над головой уже нависла разверстая пасть, а руки еще работали с предыдущими целями, и посторонние мысли сделали их чуть более медленными, чем требовалось…

Руки не успели. И пасть сомкнулась. Но ощущение входящих в тело гигантских зубов не стало последним.

Оказалось, что вокруг темнота. Оказалось, что руки и ноги не могут больше шевельнуться, но Кирилл принялся воевать с собственным телом, пытаясь вскочить и убежать, и вскоре выяснилось, что он не Кирилл Кентаринов, а кто-то другой, потому что Кирилл Кентаринов – парень достаточно сдержанный и никогда бы не стал вопить столь ужасным голосом, а этот тип вопил, вопил и вопил, дергался и дергался, пытаясь порвать стальные путы, схватившие руки, ноги, талию и потерянную шею, и, кажется, путы уже вот-вот не выдержат, но тут в правое бедро острым жалом впилась вылетевшая из зарослей гигантская пчела, и наступившая тьма избавила его от этого кошмара…

Роту на сегодняшнем утреннем разводе построили иначе, чем обычно. Курсанты образовали каре, в центре которого стояло Его дерьмочество. Было оно непривычно радостным и торжественным.

– Курсант Кентаринов!

– Я!

– Выйти из строя!

– Есть!

Кирилл, оттягивая носок, прочеканил по плацу целых четыре шага, когда до него вдруг дошло, что он не знает к какой стороне каре повернуться лицом. И едва не споткнулся. Замер на мгновение. Вот ведь гадина! Нет бы дать команду «Ко мне»…

Однако времени на долгие размышления не было: Дог ждать не станет. В любом случае засветит наряд вне очереди… Поэтому Кирилл остановился прямо перед капралом.

– Рота, смирно! – рявкнул тот.

По каре прошел шорох привычных движений.

– За проявленные мужество и героизм в бою с врагом объявляю курсанту Кентаринову благодарность!

Кирилл опешил.

– Ну же, курсант? Как нужно отвечать по уставу?

– Служу человечеству! – рявкнул пришедший в себя Кирилл.

И обнаружил на месте Гмыри белую стену.

Моргнул. Раз, два… И понял: не стена перед ним – потолок. А сам он пребывает в лежачем положении.

Где-то в отдалении негромко и переливчато звякнуло.

Кирилл попытался шевельнуться, но не смог: руки, ноги, талию и шею кто-то держал. Тогда он попытался двинуть глазными яблоками. И тоже не смог. Кажется, глаза его не слушались. Полежал немного, собрал все силы и попробовал снова.

На этот раз получилось. В поле зрения находилось немногое, но и этого хватало, чтобы понять – он на больничной койке. Наверное, Стерва Зина отправила в лазарет, к Доктору Айболиту. Или Мама Ната… Но что же произошло?

Поблизости послышались быстрые шаги. Где-то прошелестело, и в поле зрения появилось миловидное личико. Девичье. Или нет… как там… метелкино?.. Ага, метелкино! Вздернутый носик, алые губки, кудрявые рыжие волосы, прикрытые белой шапочкой…

Ничего себе, Доктор!.. И вообще, с каких это пор в приюте завелись медсестры?

– Где Айболит? – прошептал Кирилл.

Алые губки разжались.

– Ничего, больной, поболит и пройдет…

«Она поняла только «болит», – сообразил Кирилл. – Что такое у меня с голосом?»

Медсестра исчезла из поля зрения. Послышалось легкое гудение, и в мозгах Кирилла словно ветерком подуло. Потом он почувствовал, как получили свободу ноги, руки, талия и, наконец, шея.

– Айболит где?

Медсестра вновь наклонилась над Кириллом. На этот раз она расслышала сказанное.

– Айболит?.. Профессор вас уже осмотрел. Все будет в порядке.

– Профессор?.. Разве я не в приюте?

– Вы находитесь в госпитале тренировочного лагеря номер четыре Галактического Корпуса.

Голова была словно чужая.

Кирилл поднял руку, коснулся лба, затылка, правого уха. Все вроде на месте… Потом пальцы коснулись металлической блямбы, присосавшейся к правому штеку.

И тут он все вспомнил.

Дьявол, его же чуть не сожрали. То есть очень даже сожрали – хоть и виртуально, но скусили башню напрочь. Будто виноградину с кисти…

– Что со мной?

– Теперь с вами все в полном порядке.

Кирилл попробовал повернуть голову направо. Получилось… И налево – тоже. Осмотрелся.

Да, самая обычная больничная палата. Небольшая, с белыми стенами и уймой аппаратуры в изголовье кровати. И с медсестрой-кнопкой, невысокой, полненькой, в коротком белом халатике.

Все ясно. Он в койке реаниматора. Потому и пошевелиться не мог – был пристегнут. Вернее – пришпилен…

– С вами все в порядке, – повторила кнопка. – Курс лечения уже закончен. Сегодня еще полежите, а завтра утром выпишем.

– Сколько же он продолжался, этот курс лечения?

– Три дня. Такие травмы, как у вас, лечатся быстро.

Ее энтузиазм показался Кириллу фальшивым.

Человеку виртуально отхватили голову. Насколько известно каждому курсанту, травмы подобного рода иногда лечатся всю жизнь. И чаще всего до конца не вылечиваются. Впрочем, с энтузиазмом сестрички все как раз ясно: она не должна волновать больного. Такая у нее работа…

Пришлось задать прямой вопрос:

– А что будет дальше?

Как ни старалась метелка изобразить спокойствие, ничего у нее не получилось. На девичьем лице отразилось все, чем жила сейчас сестричкина душа: страх ответственности, жалость к пациенту, желание уйти от ответа на вопрос, надежда, что больной еще ничего не понял…

Честно говоря, Кириллу стало не по себе от этой мешанины эмоций. Но он должен был знать все.

– Что будет со мной дальше? – переспросил он.

И сестричка сдалась:

– Решать будет ваше начальство.

Кирилл находился в каптерке, когда рядом вспыхнул видеопласт.

Это был командир взвода прапорщик Оженков.

«Ну вот и дождался, – подумал Кирилл. – Вызывают официальным порядком, через видеосвязь…»

Полчаса назад он покинул лагерный госпиталь. Вчерашней сестрички-кнопки не было – видно сменилась, – а сегодняшняя много с бывшим пациентом не разговаривала. Выдала персонкарту и персонкодер, пожелала удачи, и продолжайте службу, господин курсант…

Глядя на подчиненного, стоящего в одних трусах, Оженков ухмыльнулся, и эта ухмылка не содержала в себе ничего хорошего.

– Курсант Кентаринов! Немедленно к ротному капралу!

– Есть к ротному капралу! – механически отозвался Кирилл.