Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ

На Торде родился Март.

И это имело какой-то смысл, все эти штуки: родная планета, место, где ты родился — это имело смысл. Для тех, кто рождался.

Джереми… родился на Инуи. И он приложил когда-то немало усилий к тому, чтобы хоть раз вытащить туда Лукаса.

— Родная планета! Ты, флюктуация, самозародившаяся в гафле, ты представить-то себе такое можешь? Не можешь! Твой единственный шанс хоть что-нибудь узнать о жизни на поверхности — это слетать со мной на Инуи. Возражения не принимаются.

Лукас, кстати, и не возражал. Насчет слетать. Он был против «самозародившейся флюктуации». Но Джереми не принимал и этих возражений.

Инуи, Акму, снова Инуи… Достаточно. Лукас был сыт планетами по горло. Больше — никогда. Разве что в рамках выполнения боевой задачи. А поскольку у пилотов не должно быть боевых задач, требующих опускаться на поверхность, значит, все-таки, — никогда.

Он снова разозлился. И привычно сосредоточился на том, чтобы успокоиться. Медитации, медитации… Дел хватало, а дела — лучший способ не поддаваться эмоциям. Нужно написать, наконец, рапорты о последних вылетах; сверить с интендантом стоимость трофеев, взятых в этом походе, и отделить монастырскую долю; к интенданту на маршальский склад стоит наведаться лично. И проведать по дороге вахтенных. Всегда полезно, когда братья вспоминают, что не они одни заняты делом, пока другие отдыхают и развлекаются.

Лукас проверил, кто из братьев не отправился в увольнительную с первыми матванами и с некоторым удивлением обнаружил в списке Марта.

Удивился еще больше, когда перевел дуфунг в режим обнаружения, и выяснил, что Март находится рядом с его кельей.

Случилось что-то?

Срочное дело?

Но по срочному делу с ним всегда можно связаться, и, кстати, если что-то случилось — тоже. И почему Март все еще не на планете?

Март сидел на палубе, прислонясь спиной к переборке, и постукивал пальцами по колену в такт только ему одному слышной музыке.

Лукас стянул с уха ведомого лепесток наушника. Март вздрогнул, поднял глаза. Вскочил на ноги:

— Я тут подумал, тебе, может, помочь чем надо?

— Рапорты напишешь? — кисло спросил Лукас.

Март пожал плечами:

— Могу. Только ты их потом перечитай.

— Ты почему не в увольнительной?

— Я в увольнительной, я на планету не полетел. Ты же не полетишь, а без тебя никак.

— Не болтай чушь!

Лукас прикусил язык, но было поздно. Синие глаза его ведомого потемнели:

— Мы — звено, — напряженно сказал Март, — ты что думаешь, я отправлюсь куда-то без тебя?

Да уж, точно. Думать надо, прежде чем говорить. Для Марта пока одинаково ценны и форма, и содержание. Со временем пройдет, но сейчас он не делает разницы между ритуалом и тем, что за ритуалом.

Люк кельи с шелестом отполз в сторону, и Лукас кивнул:

— Заходи.

В келье первым делом настроил для ведомого временный доступ к своему компьютеру — пусть делом займется, раз уж сам помощь предложил — только потом продолжил поднятую в коридоре тему:

— Пилоты одного звена обычно держатся вместе, все правильно, но не в тех случаях, когда бзик одного из них ограничивает свободу другого. Особенно, когда речь идет о родной планете.

— А ты знаешь, что я родился на Торде?! — Март воззрился на него из кресла.

— Естественно. И о том, что ты обещал своим друзьям из полка Джер… из Первого полка, показать свой родной город. У вас там, если не ошибаюсь, добывают янтарь.

— Самая большая в системе янтарная ярмарка. У нас даже собираются Музей сокровищ и редкостей построить. Прямо в Бассаре. Это мой город так называется. Хотя… ты, наверное, и об этом знаешь?

— О Музее впервые слышу.

— Все равно. — Март решительно отвернулся к компьютеру и несколько секунд глядел на пустой монитор. — Все равно. Про бзик правда, но ты планеты не любишь — это не бзик.

— Угу, — отозвался Лукас.

Март был слишком взвинчен. Старался казаться спокойным, от этого напряжение внутри только росло. Расстроен, что не улетел на Торду? Нужно продлить ему увольнительную на все время, пока «Зигфрид» пробудет на орбите. Одумается — слетает домой. Проведает семью — у него там дядя и дед с бабкой. А пока надо подержать его рядом. И делом занять…

Интендант подождет личной встречи? Или сцепиться с ним в официальной переписке?

Пожалуй, интендант подождет. Для родного монастыря, конечно, не жалко трофеев, но принципы и традиции велят биться за каждую мону, а биться лучше, не оставляя логов в монастырской сети.

Интересно. Родной монастырь. Родная планета. Есть что-то общее? «Не любишь планеты» — неверная формулировка. С некоторых пор Лукас их попросту боится. Но пока это не создает помех в бою, Марту об этом знать не обязательно.

— Ты до Инуи вообще совсем на планетах не бывал? — тут же, как подслушал, поинтересовался его ведомый. — Ни разу не спускался на поверхность? Говорят, ты родился в монастыре.

— Говорят. В здешнем госпитале. Но не родился, меня вынули из инкубатора, взятого в числе других трофеев.

— Ну, да. Аристократы все… так. Типа, рождаются.

— Не все в монастырях, — с достоинством напомнил Лукас.

— А правда, что там был архимандрит?

— Отец Александр? Он тогда полком командовал. Был. До сих пор неизвестно зачем его занесло в госпиталь. Говорят, очень интересовался адским устройством с живым младенцем внутри. В итоге, когда устройство разродилось, рядом кроме него никого не случилось. Жаль, я не помню, какое у него было лицо.

Март ухмыльнулся. А через секунду виновато подпрыгнул:

— Тебе письмо. Я случайно открыл. Случайно, честно. Забыл, что почта не моя.

— Там все равно нет ничего, что уже не прочла бы цензура, — Лукас из-за плеча Марта дотянулся до экрана. — Никаких секретов от братьев, знаешь ли. Тем более, от тебя. — Он открыл меню информации о корреспонденте, и они с Мартом одинаково изумленно уставились на сообщение: «информация отсутствует».

Племянник должен был спуститься на Торду с первым же монастырским матваном, и сразу лететь в Бассар. С друзьями или без них — его дело, но появиться в родном городе он был обязан.

И, все же, не явился.

Передать Бастарду письмо было некому. А сам Бастард никогда не спускался на планеты.

Этот вариант тоже был предусмотрен: Март мог получить взыскание, мог остаться без увольнительной, уставы монастырей чрезвычайно суровы — как иначе держать в узде бешеных рыцарей? Правда, судя по письмам самого Марта, настоятель «Святого Зигфрида» не был так жесток, чтоб не дать рыцарю увольнительную, когда родная планета — вот она, видна невооруженным глазом, но при составлении плана учитывали и тот факт, что пилот-истребитель мог попросту не дожить до сегодняшнего дня.