Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ

О Вольных Баронствах Дэвид знал, в основном то, что они есть.

Система с хорошо развитой периферией, управляемые семеркой отморозков, которые называют себя баронами. Пригодных для жизни планет в системе аж четыре — это ого-го сколько для одной-то звезды, и население еще похуже правителей. Те хоть и отморозь, но какие-никакие понятия имеют. А остальные обитатели — просто-таки невыразимое словами зло. Кто не генетик вне закона, тот — спятивший хирург или охотник за органами. Кто не контрабандист, тот пират. А кто пират, тот не факт, что не контрабандист. И все до одного — киборги.

Оно и понятно, куда ж без киборгов-то?

Кибернетические имплантанты и их носители были в Шэн пугалом пострашней, чем нашествие роботов с Терры. Роботы, они когда еще явятся? А киборги из Баронств — вот тут, рядышком. И неважно, что из Солнечной системы до границ империи лететь немногим дольше, чем из Баронств. Терран в космосе никто пока не видел, а баронские пираты никому расслабиться не дают.

В общем, образ, сложившийся, в основном, благодаря новостным лентам, полуфантастическим фильмам и ненавязчивым упоминаниям в проповедях отца Йоза, доверия не вызывал. Место получалось страшненьким и нереальным. В том, что такие места бывают, Дэвид не сомневался, никто из землян не усомнился бы. В то, что в таких местах живут люди, Дэвид тоже охотно верил — люди где только не живут. Но в то, что в такое место люди будут охотно стремиться, верилось с большим трудом.

А ведь стремились. И ладно бы стекались в Баронства только беглые каторжники, псионики, киборги и прочие преступники, вроде хирургов, промышляющих незаконной установкой имплантантов. Так нет же. В Баронства часто и охотно летали по делам представители Союза маркграфов, с Баронствами шла не слишком оживленная, но постоянная торговля, туда устремлялись рисковые туристы, охочие до нихонской контрабанды.

Пошлины на ввоз и вывоз товаров Шэн установила такие, что торговля с Баронствами просто не могла быть выгодной. Ну, никак. И, однако же, торговали.

Орден Десницы отказывал в сопровождении караванам, уходящим в Вольные Баронства. А, все-таки, караваны ходили.

С контрабандистами, явившимися из Баронств поступали, как с пиратами, то есть, убивали без суда и следствия. Но поток контрабанды не иссякал.

Хотя… насчет контрабандистов, и того, кто их и как убивал, у Дэвида были сомнения посильней, чем насчет страшных сказок о Баронствах. К примеру, капитан Лейла очень хорошо знала, как попасть в Вольные Баронства, минуя таможенников и кордоны ордена Десницы, и тот факт, что рыцарь-пилот фон Нарбэ прямо сейчас находился на ее явае «Кари», говорил о том, что трения между орденом и контрабандистами сильно преувеличены. Фон Нарбэ, вроде как, в мыслях не держал убить капитана Лейлу, или отдать ее в руки церцетарии, а капитан Лейла, в свою очередь (к огорчению Дэвида) не стремилась избавиться от естественного врага, высадить его на ближайшей станции или выкинуть за борт. Рыцарь и контрабандистка общались, как старые приятели. Да к тому же на время перелета команда «Кари» получила отпуск, а фон Нарбэ оказался под командованием капитала Лейлы и выполнял обязанности двух членов экипажа.

Дэвид вообще не понимал, как можно всерьез поверить, что этот замороженный истукан будет выполнять чьи-то приказы, кроме собственных, но капитана Лейлу замороженность не смущала. Привыкла, видать.

Через несколько дней полета Дэвид понял, что эти двое, то ли сработавшаяся команда, то ли просто очень хорошо знают свое дело, так что у капитана Лейлы не возникало необходимости отдавать приказы, а фон Нарбэ не нужно было их выполнять. Выкрутились, ничего не скажешь. С какой стороны не посмотри, субординация не нарушается. И капитан в своем праве, и Первый Рыцарь, вирья ему в софт, делает только то, что считает нужным.

Дэвида капитан Лейла приняла на «Кари», как своего, заявив, что «Аристо кого попало на корабль не притащит».

Кем попало Дэвид и не был. А вот капитан Лейла вряд ли знала о том, что он оказался на корабле из-за того, что Аристо его шантажировал. Капитан Лейла, вообще, вряд ли подозревала, что Аристо способен на шантаж.

Она его не видела на Сингеле. Не слышала. Взгляд этот пустой. И голос. И перчатки еще… на корабле фон Нарбэ перчатки снял, здесь он, видать, испачкаться не боялся.

Дэвида не столько даже шантаж бесил, сколько лицемерие. Рыцарь-легенда, ёлы… Выродка идеализировали даже враги. Серго, помнится, тоже говорил об Аристо с придыханием.

На крохотной явае большую часть времени неизбежно приходилось проводить в компании. Каюты больше походили на гробы: втиснулся, лег — закрой глаза и думай о клаустрофобии. Яваи не для людей, они для ценных малогабаритных грузов, требующих сверхсрочной доставки, так что о продолжительном уединении можно и не мечтать. Первые пару дней это раздражало, потом Дэвид поближе узнал капитана Лейлу, и жизнь наладилась.

Красивая, умная баба. С прибабахом, конечно, на то и контрабандистка. Нормальная женщина в Шэн, если ее в космос потянет, выучится и поступит в мирской флот. Там она, может, и дослужится до капитана, но такой, как капитан Лейла, все равно не станет. По крайней мере, если самой Лейле верить. Если ей верить, получалось, что женщин-капитанов в Шэн хватало, они служили Императору, служили дворянам, работали в крупных перевозочных компаниях. Женщин-капитанов, имеющих собственный корабль, практически не было. Сотни не набиралось. И все до одной занимались незаконными перевозками. Ну, помимо прочего. Ясное дело, никто не посвящал себя только и исключительно контрабанде.

Потрындеть капитан Лейла была горазда, не хуже Серго Мамаева, успевай только слушать. О том, чтоб разобраться, где правда, а где вранье, можно даже и не мечтать. Да и без разницы. Дэвид просто получал удовольствие, глядя, как капитан Лейла рассказывает о своих подвигах, носится в облегающем как чулок скафандре по тесной кают-компании, азартно жестикулирует, встряхивает гривой жгуче-черных, забранных в высокий хвост волос. Голос у нее был низкий, даже грубоватый, выговор резкий. Время от времени она окликала безмолвствующего фон Нарбэ, требуя у него подтверждения правдивости рассказов, и смотрелось это странно. Забавно. Дэвиду каждый раз казалось, что погруженный в себя рыцарь должен возмутиться бесцеремонным: «Ара дзили, Аристо!»

Этому «не-подходи-замерзнешь» манекену, ему фамильярность как нож в печенку.

Но всякий раз фон Нарбэ безропотно выходил из транса, и выяснялось, что он следит за разговором (чаще всего — монологом), и что его мнение не всегда совпадает с капитанским. Несовпадения капитана Лейлу не смущали, она лишь усмехалась: «ну, дал бы соврать хоть разочек!», и вспоминала еще какую-нибудь историю.