Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ

— Убирайся, — архимандрит махнул рукой, — и чтоб я тебя не видел, пока не перебесишься.

О том, что через полтора часа Лукас вновь отправится в многомесячный полет, он тогда даже не вспомнил. Слишком был зол. Это еще вопрос, кому надо перебеситься, оба хороши, оба друг друга стоят.

Как же так получается, что путь нарушения законов, хоть и тернистый, но прямой и угоден Господу, а путь следования закону свободен от терний, но… так извилист, что не получается по нему идти.

А ведь шел же двадцать восемь лет. Не сбивался, не сворачивал, не задумывался.

Не знал потерь.

Хорошо, что месть за Джереми свершится теперь сама. Выстрел сделан, цель обречена, а присутствие стрелка уже не обязательно. Если бы от него все еще что-нибудь зависело, девочке пришлось бы умереть. Сколько мирян уже принесено в жертву мести?

Четырнадцать. Анна могла бы стать пятнадцатой. Ей повезло.

Март, выполняя приказ, сидел в келье. Но стоило Лукасу переступить комингс шлюза, защищающего подходы к кабинету архимандрита, тут же вышел на связь:

— Какие будут приказания?

Ведь не спросишь же прямо, как прошли переговоры. Не та тема, которую можно обсуждать в монастыре, не позаботившись о защите от прослушивания.

Никаких секретов от братьев? Ну-ну.

Как дошли до жизни такой?

Лукас улыбнулся:

— Двигай ко мне, рыцарь. Встретимся у ЦУП.

Он все еще был командиром «Бальмунга», все еще имел право доступа в любую точку монастыря, начиная с центра управления полетами и заканчивая конструкторскими бюро на скрытом в недрах «Зигфрида» заводе. Руководитель полетов, отец Андрей, был на месте, и был занят, разруливая какую-то аварийную ситуацию. Увидев Лукаса, он передал дела заместителю, встал поздороваться:

— Вернулся, Аристо! Рад видеть, рад. Жаль, что ненадолго. Сколько там у тебя… восемьдесят минут до вылета?

Отец Андрей действительно рад был повидаться, но мысли его явно оставались с запросившими помощи пилотами. Идеальная ситуация. Даже усилий особых прилагать не придется:

— «Танриверди» стартует через десять минут, — сказал Лукас. — Я запрошу разрешение, и ты мне его дашь. Это очень важно, Андрей. Очень.

— Десять минут? — отец Андрей хмыкнул. — Ладно, надо так надо. Тебе виднее.

Лукас молча кивнул. Ему, действительно, было виднее.

На выходе из центра, его перехватил Март. Пошел рядом, не задавая вопросов. От ЦУП до стыковочного шлюза с «Танриверди» идти и идти, тут не до разговоров.

Лукас заговорил только во дворе.

— Формально, мы ничего не нарушаем. Мы все еще пилоты этой танги, и в критических ситуациях, при отсутствии на борту капитана имеем право сами принимать решения. Я имею право. Я решение принял. Ты выполняешь приказ. Это всё.

Март кивнул. Глядя на открывающийся шлюз, спохватился и громко добавил:

— Во имя Божье, отец Лукас!

И уже на «Танриверди», по пути к рубке, хмыкнул:

— Отмазываешь?

— Нахватался в Рое гадостей. Что за лексикон? Андре было бы за тебя стыдно.

— Так от него же и нахватался.

Стартовали в аварийном режиме.

Запрос в ЦУП. Незамедлительно полученное разрешение на вылет. Март по громкой связи приказал «всем пассажирам» занять места на ложементах и пристегнуться.

— Я продублировал, — он тронул пальцем висок, — она поняла. Выполняет.

— Ладно. С Богом.

Танга будто отпрыгнула от монастыря. Можно быстрее, но незачем подвергать пассажирку слишком сильным перегрузкам. Набирая скорость, «Танриверди» уходила на предписанное для прыжка расстояние. В «подвал» они ворвались на полной скорости, распугивая демонов, понеслись по самому краю допустимой для мирян глубины.

На ручном управлении.

Пока — на ручном. Курс еще не задан. Ни для танги не задан, ни для них двоих…

Троих. Но втроем они ненадолго.

— Подойдет любая из новоосвоенных планет. Отдадим девчонку ордену Ишэнов или Апостолам, кто первый подвернется. Убогие — это их забота.

— Орден Ишэнов?

— Не слышал? А еще псионик! — Лукас сосредоточился на короткой молитве о ниспослании здравой мысли, и выбрал планету наугад. — Ишэны занимаются неизлечимыми болезнями. Телепатия — это болезнь. Неизлечимая. Официально орден Ишэнов курирует дома призрения для заболевших священников и монахов. — Он запустил расчет курса. Вместе с креслом развернулся к Марту. — Неофициально они обеспечивают убежище всем больным, кроме бойцов Капеллы. Никогда не мог понять, от кого же церковь прячет телепатов, если сами телепаты уверены, что именно церковь их и убивает. А ответ был на поверхности.

— Так они, что… — Март подался вперед, — они знали?! Про аристократов?

— Главы старших орденов. Да.

— И ничего?

— Да до убыра всего, — злиться на Марта нельзя, ни на кого злиться нельзя. Но рядом с Мартом можно вздохнуть чуть свободнее. — Они многое сделали. Все, что могли. Резервации, вот. Прятали. Это мы преступники, нас всего двое, кто нам запретит? Потом снимут головы, и проблемы нет. А церкви закон нарушать нельзя.

— Тебе тоже.

— Я уже сказал, формально, мы ничего не нарушаем. Пожалуйста, не забывай об этом. Можешь, что угодно забыть, хоть собственное имя, но об этом помни.

— Лукас…

— Ну?

Март положил руку ему на запястье:

— То, что я всего лишь выполняю приказ, уже внесено в дело — на «Зигфриде» осталась запись. Не беспокойся об этом.

«Как будто тебе не о чем больше беспокоиться!»

Этого Март вслух не сказал. Но, к сожалению, все-таки, подумал.

Навигатор доложил о завершении расчетов. Лукас подтвердил выбранный курс. Цель — планета Сосфен. Двести шестьдесят четыре часа полета в «подвале». Рукой подать до того Сосфена.

— Все завязано на тебя, да? — вновь заговорил Март. — Не только свобода аристократов, но и жизни телепатов-детей. Церкви было на кого надеяться, она могла позволить себе выжидать, поэтому не предпринимала ничего решительного. Рано или поздно ты должен был все изменить.

— Естественно и мирно, — Лукас произнес это и прислушался к ощущениям.

Нет. Повторенные Мартом, доводы отца не стали убедительнее. Они были верны, логичны, разумны. Даже милосердны. В широком смысле. Обещали спасти многие жизни в обмен на одну. Сейчас и Лукас, и Март губили эти жизни, спасая одну больную девочку. Но жизни мирян нельзя взвешивать, оценивать и менять. Для размена годятся только священники. В идеале — рыцари.

Получается, что ситуация идеальна. Ну, и бред.

— Давно они знают?

— Лет тридцать. Думаю, и это тоже как-то связано со мной.

— Все в Империи как-то связано с тобой. — Март встретил его взгляд, покачал головой и улыбнулся: — это я так… озвучиваю ощущения. Что-то завязывается или… не знаю, как будто, знаешь, пространство, где правила не действуют. Вокруг тебя, из-за тебя. Правил нет, опереться не на что. Остается идти за тобой. Кстати, вот… — он выставил прямо на пульт две серебряные фляжки. — Наши боевые двести. Я свою забрал, и твою — из кельи. Думаю, за этот вылет нам коньяка уже не нальют.