Борис Иванов - Ночь Пса

У Братова хватило ума не палить вслед похитителям из бластера – в белый свет, как в копеечку. В его теперешнем положении бластер – оружие грозное, но не шумное – был, в общем-то, бесполезен и мог только наделать лишних бед. Гораздо нужнее был бы кран с пресной водой, чтобы смыть с лица и одежды проклятую дрянь. К несчастью, с водой на Прерии всегда была легкая напряженка, и, чтобы привести себя в форму, Николаю потребовлось довольно много времени.

– Почему мы поехали? – растерянно спросил Тор в кабине набирающего скорость кара. – Почему Николай остался там? И там – раненый человек...

Он вдруг замолчал, словно услышав что-то ему одному неслышно сказанное и с облеглением поднял золотистые брови.

– Так это был вовсе не человек там, да? – спросил он.

– Заткнись дорогой, – убедительно посоветовал Гостю Адельберто и сунул ему под нос украшенный глушителем ствол здоровенного пистолета.

Измазавшись в проклятой краске – никакая, конечно, это была не кровь – Братов перевернул куклу – никакой это был не раненый, а просто идиотский манекен из лавочки «гэгов» – и чуть не сошел с ума от злости на себя самого при мысли о том, что блок связи он оплошно оставил на сидении умчавшейся в неизвестность машины спецдоставки. Из-за поворота, наконец, соблаговолил появиться случайный путник – католическая монашка, за рулем подержанной «черепашки». При виде сцены неслыханного садизма: здоровенного, прилично одетого и крепко сложенного мужика, пинающего с размаху – снова и снова – безжизненное тело в луже крови она остолбенела.

У себя в номере – маленьком и аккуратном, как кусочек рафинада, – из тех, что «Космотрек» выдает к чаю на каботажных линиях – Ким еще раз сверился с часами, сварганил себе крепкого кофе – из прихваченного из Метрополии в ущерб более важному багажу запаса – сел за стол и призадумался.

Что-то не нравилось ему в складывающейся ситуации, что-то не лепилось... Никак не лепилось в простую и ясную картинку обыденности. Машинально помешивая ложечкой в чашке, он уставился в пространство перед собой. Потом, чтобы сосредоточиться, подхватил со стола свой нож и некоторое время как зачарованный созерцал сверкающую кромку лезвия. Это у него было от тех мальчишек с Чура – у них у всех была такая привычка – задумываясь, зачарованно пялиться на острую сталь – так некоторые перебирают четки, а некоторые барабанят нервными пальцами по столу.

И как он забыл, что Прерия – планета особая... Точнее – расположенная в особой области пространства. В зоне Аномалии. Как и Чур... Что-то в этом есть... В старые времена этого боялись – этих искривлений континуума, искажавших связь, сбивавших с курса корабли... Считали орбиты планет в этой звездной системе нестабильными, опасались превращения центральной звезды в «черную дыру»... С тех пор наука далеко ушла вперед и поэтому – а может еще просто потому, что привыкли – страху перед аномалией почти и не осталось... Ничего не стряслось с Прерией за все то – теперь уже довольно долгое время, пока поколения землян обживали ее. Разве что космофизики – из тех, что работали здесь – позащитили больше диссертаций на душу своего космофизического населения, чем их коллеги из менее интересных секторов Обитаемого Космоса, да навигаторы, а больше – травильщики баек из чинов пониже, складно излагали под пиво разные невероятные истории, что приключались с ними окрест. Фольклор здесь давно уже вытеснил страх... А вот сейчас он снова всколыхнулся в его душе – страх предков... Беспокойство. И разбудил его тот бородач с незапомнившейся фамилией... Что-то о зверях, у которых жизнь как-то связана с Аномалией... О существах. О Тартаре... И ведь Гость – Тор Толле. Ведь он же разработал что-то именно в этой области... Неразрушающие искривления континуума... Что-то очень мощное – то, что в масс-медиа окрестили «гравитационной бомбой»...

Черт возьми! Ким поймал себя на том, что вот уже полчаса складывает в уме какую-то гипотезу. Версию. Словно уже произошло преступление и ему надо расколоть орешек трудной криминалистической загадки. Найти виновного. Выстроить цепь событий... Но ведь ничего еще не произошло? Не так ли?...

За окнами – в костре догорающей зари – вдруг родился и мощно поплыл по-над причудливыми кровлями и куполами Столицы гулкий звон. На закате здесь звонили колокольни всех церквей сразу. И православных, и католических, и Новой Веры и Бог его знает каких еще... Это впечатляло.

«Ничего не случилось!» – сказал он себе, положил нож на место и встал из-за стола. Вспомнил про остывший кофе и залпом – как лекарство – проглотил его. В мозг прохладной волной накатила привычная трезвая ясность. Но осталось тревожное чувство странной раскладки карт судьбы.

Предчувствие.

О блоке связи своем Братов, впрочем, мог бы и не беспокоиться: не далее, чем в двух километрах от места происшествия, на мосту через неглубокий, но зато мутный Красный Ручей, блок вылетел из окошка кара и канул на глинистое дно вялого потока – ни Мепистоппель, ни Счастливчик не были такими дурнями, чтобы таскать за собой вещь, которую в два счета можно обнаружить по встроенному «радиоэху».

А от Красного Ручья до шоссе на Степное было и вовсе рукой подать.

Истомившийся на торчке Гнат просто остервенел, когда после почти часа ожидания услышал на шоссе до боли знакомый звук тормозов вверенного ему кара, а затем – переливающийся посвист нахального угонщика. Неусыпный страж его встряхнулся, приветливо махнул хвостом – в смысле «ну, мне пора, ты здесь уж давай сам дальше, не подведи...» – и длинными скачками помчался к уже вновь трогающемуся с места кару. Сам Гнат несся за ним скачками более широкими, но не такими быстрыми, вращая над головой выдранную из ограды места своего заточения двутавровую балку. Кобель сходу, лихо подбросив зад, нырнул в окошко кара и второй раз на день Позняк свою машину только и видал... Метнув стальной кол вслед ворам – тот помял-таки крышку багажника уходящей машины и остался лежать посреди дороги – Гнат, исходя кучерявым матом, побрел буераками, срезая повороты шоссе, к ближайшему поселку, прикидывая, что хотя и лишился в этот день кара и, скорее всего, работы, голову, все-таки, уберег и – как Бог свят – с тем, чтобы поднять тревогу не медлит, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. Насчет тревоги к тому моменту он мог не волноваться – тревога уже полыхала вовсю.

Настольный видеофон призывно закурлыкал, поспев с этой своей миссией как раз к тому моменту, когда Ким поправлял перед зеркалом галстук и мокрую после душа прическу. Покрутил в руках дезодорант, но вспомнил, что люди с Чура не расстаются со своими собаками – вполне возможно, что и этот чудак притащит с собой псину. А Пcы к посторонним запахам относятся критически.