Эдмонд Гамильтон - Хранители звезд

Работа вновь пошла своим чередом, но Файрли уже не мог полностью отвлечься от мыслей о том, что происходит за пределами кабинета.

От разговорчивого Хилла он узнал, что Де Витт вылетел с докладом в Вашингтон, и с тревогой ждал его возвращения. Иногда ему хотелось, чтобы госсекретарь запретил проведение экспериментов, а иногда наоборот – чтобы им был дан «зеленый свет».

Неделю спустя Де Витт, словно призрак, появился в кабинете и молча уселся в кресло рядом с Файрли. Его лицо было непроницаемо, но в глазах светилось уныние.

– Надеюсь, все прошло успешно? – не удержавшись, съязвил Файрли. – Вам позволили нажимать на все пусковые кнопки?

– Мы не сдвинемся с мертвой точки, Боб, пока вы не достигнете серьезных результатов, – устало ответил Де Витт. – Скажите откровенно, есть ли хоть какая-то надежда получить их в обозримом будущем?

– Никакой, – с усмешкой бросил Файрли, наслаждаясь болью в глазах экс-полковника. – И вообще, я считаю, что ваш шеф Кристенсен прав. Это абсурд – изучать неизвестные машины, да еще созданные на другой планете, на основе всего двух слов «включено» и «выключено».

– Не так уж это и мало, – тихо возразил Де Витт. – Вы меня удивили, Боб. Я надеялся, что такой молодой человек, как вы, станет моим союзником, а вы…, вы оказались замшелым стариком. Кристенсена еще можно понять, он совершенно закостенел. Он долгие годы по кирпичику складывал фундамент своей карьеры и теперь просто не способен идти вперед, не оглядываясь. Но вы…, э-эх…

Де Витт внезапно поднялся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Файрли ошеломленно посмотрел ему вслед и вдруг почувствовал, что щеки его горят. В нем разгорался гнев – и не только по отношению к Де Витту…

Не выдержав, он вновь включил заветную запись и, закрыв глаза, в сотый раз стал слушать голос давно умершей женщины со звезд. Она звала его, звала…, а он струсил, встав на сторону Кристенсена и старперов из Вашингтона. Де Витт прав – он уже старик, который так никогда и не был по-настоящему молодым…

С этого дня Файрли стал работать с каким-то диким исступлением. Свет в его кабинете по ночам почти не гас, спал он не более двух-трех часов в сутки, держась на черном кофе и тонизирующих таблетках.

И наконец в, казалось бы, гранитной стене Непознанного появилась крохотная трещина. Файрли понимал, что это скорее всего оптический обман – уж слишком безумной и безнадежной была осенившая его идея, но продолжал упорно идти вперед.

Вскоре трещинка превратилась в расщелину, в конце которой появились робкие лучи света.

Он никому ничего не сказал, даже Спееру. Де Витт демонстративно не появлялся, словно поставив крест на нем, но иногда посреди ночи у Файрли появлялось неприятное ощущение, что кто-то следит за ним через оконное стекло.

Рабочий дневник распухал от торопливых записей. Вскоре в нем появился первый перевод одной из «инструкций» к машине пришельцев – ею оказался киберштурман; за ней последовала вторая инструкция, третья… Однажды ночью Файрли выключил компьютер и с изумлением и даже некоторым страхом посмотрел на толстые тетради, лежащие на столе. Если он окончательно не сошел с ума, то перед ним находился ключ к звездам. Фотографии машин, найденных в Гассенди, их подробное описание, сделанное инженерами, и переводы инструкций… Любая из авиакосмических фирм, работавших на НАСА, могла на основе всего этого материала начать проектировать звездолет. Звездолет!!

Внезапно свет настольной лампы мигнул раз-другой и окончательно погас.

«Авария на линии», – подумал раздраженно Файрли, не без труда встав из-за стола. Делая разминочные движения, он вышел в коридор и распахнул наружную дверь. На него пахнуло свежим ветром, несущим редкие капли дождя. Впереди, в густом тумане, расплывчато светились огни административного корпуса.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – крикнул Файрли. – Какого черта случилось с освеще…

Вдруг на него обрушилось что-то тяжелое, и он потерял сознание.

Прошли, казалось, годы или даже столетия, прежде чем тьма стала рассеиваться.

Файрли еще не нашел в себе сил открыть глаза, но уже вынужден был отвечать на чьи-то вопросы, идущие откуда-то издалека:

– Откуда вы узнали, что энергокабель перерезан?

– Я не знал об этом…, просто свет в комнате погас…

– Но вас нашли около распределительного щита вашего корпуса.

– Не знаю…, я даже не знаю, где это…

Файрли напрягся и сумел-таки разлепить отяжелевшие веки.

Перед собой он увидел лицо Хилла – холодное, подозрительное, озабоченное. Рядом с офицером службы безопасности сидели встревоженные Кристенсен и Де Витт. Файрли никогда не видел их такими мрачными. Впрочем, сейчас ему было не до того, тянуло в сон…

– Очень хорошо, – резко сказал Хилл. – Вы ничего не знаете И ничего не помните. Так?

Его тон означал, что Файрли лгал самым бессовестным образом, но службу безопасности не проведешь.

– Ладно, расскажите все с самого начала, – уже более мирным тоном произнес Хилл, перестав сверлить его жестким взглядом. – Итак, вы услышали какой-то подозрительный шум за окном…

– Ничего я не слышал, – сказал Файрли, морщась от сильной головной боли. – Черт побери, чего вы от меня хотите?

Он с ненавистью посмотрел на своих мучителей. Видимо, его накачали какими-то лекарствами, поскольку сознание начало неестественно быстро проясняться, хотя общее состояние оставалось ужасным.

– Посмотрите-ка на мой затылок, господа судьи! – зло воскликнул он. – Неужто вы не видите на нем шишку размером с Манхэттен? Я не бил себя молотком по голове, даю честное слово. И я не агент красных, который коварно стащил сам у себя сверхсекретные документы. Вам не верится? Для меня это огромная потеря…, фотографии ваших машин и их схемы нетрудно воспроизвести, но мои-то рабочие материалы были в одном-единственном экземпляре! Думаете, так легко их восстановить?…

Файрли замолчал, задыхаясь от ярости.

Заметив в глазах Хилла недоверчивую усмешку, он снова взорвался:

– И напрасно вы усмехаетесь, мистер Безопасность. Вы должны были обеспечить мою защиту от любых посторонних личностей… И где же вы были той ночью? А сейчас… Боже мой, неужто сейчас у вас нет других дел, кроме того, как мучить меня дурацкими вопросами? Я болен, понимаете вы, болен! Мне надо лежать в постели, а вместо этого ваши гориллы приволокли меня сюда, словно преступника… Да как вы смеете обвинять…

– Хорошо, Файрли, успокойтесь, – устало сказал Хилл. – Не стройте из себя мученика. Если бы вы видели, как допрашивают сейчас ваших коллег мои коллеги… – Он вскочил с кресла и прошелся, словно тигр, по комнате, сжимая и разжимая крепкие кулаки, а затем уселся на край стола. – И не надо преувеличивать, вас никто не обвиняет. Но мы должны детально установить, что произошло.