Фредерик Пол - Восход Чёрной Звезды

Несмотря на бензиновый аромат, местечко оказалось в самом деле живописным. Небо усеяли звезды, свет лунного серпа совершенно не мешал.

— Вот Юпитер, — вдруг сказал Кастор. — А во-он там — Вега и Альтаир… слушайте, здесь отличное место для телескопа!

Цзунг Делила как-то странно на него взглянула и в ответ сказала лишь:

— Эй, хватай наш ужин и тащи в дом, вверх по тропинке. Я захвачу сумку.

Если гостиница для командировочных показалась Кастору превосходной, то загородный домик Делилы привел его в состояние благоговейного восторга. Он даже оробел от неожиданности. Отдельная кухня! Камин! Спальня, где не было ни рабочего, ни обеденного стола — только та мебель, которой место в спальне, и кровать, конечно. Да какая! На такой кровати можно спать вшестером!

Еще в домике был, разумеется, бар, и первым делом инспектор Цзунг приготовила Кастору коктейль. Кастора она оставила сидеть в мягчайшем обволакивающем кресле и смотреть на панораму ночного Залива, а сама, вместе со своим бокалом, удалилась в кухню, где поместила ужин в автоматический разогреватель, а потом скрылась в спальне, откуда выпорхнула босиком и в черной шелковой пижаме. Интересно, уже не в первый раз подумал Кастор, сколько же ей лет? Во время допроса на рисовом поле, затянутая в мундир, она казалась ему довольно старой, может быть, даже сорокалетней женщиной — и даже старше. Во время завтрака сегодня утром, в перерыве между заседаниями, она казалась ему привлекательной женщиной не старше тридцати. Сейчас же, свернувшись клубочком на ковре у камина (бестолковая растрата топлива — ведь воздух теплый! С другой стороны, огонь создает настроение и успокаивает), она казалась ровесницей Кастора. Она даже смотрелась моложе его бывшей жены, Марии, которая была всегда склонна к тому, чтобы казаться более взрослой, чем на самом деле… Мария! Впервые за весь день Кастор вспомнил о ней!

— Что случилось, Книжник? — поинтересовалась Цзунг Делила. — Тебя против шерсти погладили?

Он ничего не ответил, только головой покачал. Ему не хотелось сейчас вспоминать о Марии, еще меньше — говорить о ней с этой женщиной. Поразмышлять имело смысл о другом — зачем Цзунг Делила привезла его сюда? Что ей нужно? Его тело? О, да, очень может быть, и даже любопытно было бы попробовать с ней… Но Кастора не оставляло ощущение, что дело не только в чувственных удовольствиях. У инспекторши на уме что-то еще. Но что? Он не в состоянии был вообразить, что могло понадобиться инспектору народной полиции от простого крестьянского парня. И размышлять на подобные темы было нелегко — в такой роскошной обстановке, бок о бок с пахнущей сладкими ароматами женщиной, и когда в крови циркулирует доза алкоголя и каннабис, что дает о себе знать. Он молчал, и женщина истолковала его молчание неправильно.

— Наверное, — сказала она, — ты никак успокоиться не можешь после того, что я сказала там, в машине. Знаешь, я тоже все время об этом думаю. Известно ли тебе, что такое древний старый Китай? Нашу страну завоевывали и покоряли раз за разом, в течение тысячелетий. Сначала мы бежали от западных кочевников, потом пришли американцы и британцы, а за ними — Япония. И все они не спешили уходить. Но в наших парках, Книжник, ты не найдешь табличек «Собаки и янки не допускаются!» — Она поднялась с ковра. — Наверное, ужин готов. Не поможешь ли накрыть стол?

…Кастор никогда раньше не ужинал при свечах, не считая тех вечеров, когда в деревне отключали электричество. Ужин был восхитительный, наполовину американский, наполовину китайский. Тушеная свинина, бобы, салат. И вино. Они сидели лицом к ночной глади Залива, и глаза Кастора, привыкшие к полумраку комнаты, начали различать бледное мерцание у горизонта. Он знал, что это такое. Утечку нефти брали под контроль дня за два, но из старых скважин во все щели сочился природный газ, и после того, как газ довольно долго скапливался, рано или поздно по какой-нибудь случайности происходило возгорание, и море полыхало огнем несколько недель. Чайки тоже ужинали при свечах, кормились под покровом темноты, потому что рыба, мертвая или оглушенная, задушенная углеводородами, у самой поверхности воды была совершенно беспомощна. Кастор видел, как чайки ныряют вниз, потом взмывают в небо, их темные силуэты мелькали на фоне далекого зарева.

— По-твоему, в этих пожарах тоже мы виноваты? — спросила его инспектор полиции, и Кастор отрицательно покачал головой.

— Я ни в чем вас не обвиняю, — сказал он, и это была правда. Почти. Он не винил китайцев за то, что случилось с Заливом. Каждому известно: пара водородных боеголовок уничтожила топливные запасы Америки, гидравлический молот ударной волны искорежил трубы и опоры старых буровых вышек. Самые опасные из них были почти немедленно законсервированы, и китайцы продолжали бороться с бесчисленным множеством прочих уцелевших скважин. Но, быть может, китайцы, с точки зрения Кастора, были виноваты в другом, — например, в том, что от него убежала жена.

Цзунг Делила не стала углублять эту тему. Она постучала по звонкому бокалу длинным ногтем, давая Кастору понять, что пора бокалы наполнить, и начала рассказывать ему историю своей жизни. Довольно любопытную историю. Она родилась в Сан-Франциско, выросла в смешанном окружении ханьцев и янки, преимущественно процветающих деловых людей и высококлассных профессионалов. Отец, специалист по экономике торговли, отослал ее в подготовительную школу в Гуанчжоу; потом два года государственной службы, в военной полиции — сначала в Африке, потом в таких романтических местах, как Лондон, Марсель, Цюрих. Она работала в ханьских посольствах на территории этих стран, по сути, протекторатов Индии. И снова за учебу, в пекинский колледж. «Работа в военной полиции была интересная, — сказала она, пока вместе с Кастором убирала со стола, — поэтому поступила на криминологию и судебное производство… И вот теперь я здесь!»

Кастор отступил на шаг, наблюдая, как она вкладывает посуду в моечную машину — еще одно чудо!

— И вы не были замужем? — спросил он. Она бросила на него насмешливый взгляд.

— Кто сказал, что я не была замужем? Неужели ты думаешь, что, кроме тебя, Книжник, никто никогда не разводился? Я вышла замуж за моего преподавателя, профессора колледжа, но он, выйдя на пенсию, решил провести остаток жизни дома, в Отчизне. И мы развелись. — Она привела в действие моечную машину, удовлетворенно окинула ее взглядом и повела Кастора обратно в гостиную. — А теперь выпьем и послушаем тебя. Ты довольно любопытный молодой человек, автодидакт. Ты прошел трехлетний курс физики. И физической химии, и математики — тоже трехлетние, и даже обзорный курс матричной механики — его ты, правда, не завершил. Я не упоминаю уже об астрономии, астронавигации, космических исследованиях, космической медицине, планетологии и орбитальной баллистике. — Не умолкая, она усадила Кастора на мягкий глубокий диван, обновила напитки в бокалах. Приняв свой бокал, Кастор сказал: