Майкл Гир - Звездный удар

— А мы? — спросил президент Атвуд.

— Если вы больше не нуждаетесь в общении с вашими людьми, я верну вас в кабинеты.

Президент огляделся в тревоге.

— Я бы хотел попрощаться.

— Очень хорошо. Скажете, когда будете готовы.

И Ахимса растаял в воздухе. Виктор перевел дыхание.

— Ну что же, завтра в десять часов мы узнаем, что это за мистификация.

Голованов посмотрел на него несчастными глазами:

— Я ужасно боюсь, майор, что это не мистификация.

Маршал Советского Союза Григорий Куликов вошел в комнату и кивнул офицерам, собравшимся вокруг большого, сделанного из дуба стола. Он снял фуражку и сел во главе стола. Лица у всех были мрачные, в глазах маршала Сергея Растиневского застыл немой вопрос.

Темно-зеленый бархат стен выглядел зловеще. Со сводов белого оштукатуренного потолка, украшенного богатой лепниной с филигранной позолотой, лился ровный свет.

Собираясь с мыслями, Григорий налил чаю из антикварного самовара.

— Ситуация такова, товарищи. Генеральный секретарь не отвечает на мои звонки. Я связался с генералом Куцовым, надеясь, что выбираться из этой истории мы будем вместе с силами КГБ. Но генерал уклонился от разговора. Или он тоже напуган и растерян и ждет от КГБ дополнительных сведений, или он вместе с Головановым вовлечен во что-то, о чем мы можем только смутно догадываться.

— А ракетные силы? — спросил генерал Пашков.

— Мы не знаем, что натворили американцы, но что-то они несомненно сделали — ракеты выведены из строя. Физики говорят, что никогда не видели ничего подобного. Они смогли сделать небольшую вмятину на одном из зеркальных шаров — ничего больше.

— Значит, только армия может защитить нас, — генерал Грушенко прикрыл глаза. — Что-то похожее случилось с нами в конце Великой Отечественной войны.

— В военном смысле — да. — Куликов поднял свою чашку. — Но не в политическом. Сейчас с нами нет Сталина, который мог бы противостоять американскому президенту.

— Ваше решение, товарищ маршал?

Растиневский оглядел сидящих за столом.

— Как оказалось, Горбачев допустил огромную ошибку, разрушив брежневскую доктрину. Как Верховный главнокомандующий Советской Армии я твердо верю в то, что мы должны восстановить контроль над Восточной Европой.

— А если Политбюро не согласится? — спросил Пашков.

— У нас есть оружие, генерал. — Куликов окинул всех взглядом. — За последнее десятилетие перестройка, бюджетные сокращения и паническое бегство из Афганистана ослабили нас. Возможно, настало время круто сменить курс?

— Куцову это не понравится, — заявил адмирал Иванов.

Растиневский набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул. На его губах заиграла ироническая улыбка.

— КГБ сам о себе позаботится. Хватит уже нянчиться с этим балаганом. За эти сутки я ввел в Москву две сибирские дивизии.

— Вы говорите… — Пашков осекся.

Куликов осторожно подбирал слова:

— Полагаю, сейчас опасность слишком велика. Голованов явно не справляется с руководством. Пока американцы не восстановили свой ядерный арсенал, мы должны взять инициативу в свои руки. Пришло время возродить могущество Советской Армии. Сначала мы разделаемся с узбеками и пройдем по всем южным республикам, потом вернем Восточную Европу. Конечно, здесь есть определенный риск, американцы могут ответить атомным оружием.

— Это страшный риск, — попытался отрезвить собравшихся Грушенко.

— Риск? — спросил Растиневский и развел руками. — Если ракеты и в самом деле выведены из строя, это единственный шанс спасти Советский Союз от развала. И заполучить Европу.

— А кто блокировал их ракеты? Их ученые? Но уж точно не наши — лучшие умы в нашей стране сбиты с толку. — Куликов нервно потер переносицу.

— Может быть, они проводили какой-то сумасшедший научный эксперимент и завалили его? — смущенно предположил Иванов.

— В любом случае — сейчас нужно действовать. — Куликов уперся кулаками в стол.

— Товарищи, выбор за нами! — Растиневский вызывающе вскинул бровь.

Шейла уставилась в потолок. Все произошло так быстро. Почему? Если Ахимса оказались перед лицом угрозы в другой галактике, до которой так далеко добираться, почему они так спешат?

Она поднялась с койки и подошла к столу, где лежали ручка и полевой дневник, записала по порядку все, что говорил Толстяк, потом схематически изобразила политические системы Соединенных Штатов и Советского Союза. Проглядела полученные записи. Ничего не получается. Информации явно недостаточно. Какова будет политическая реакция? Что произойдет после объявления о том, что пришельцы вмешиваются в дела органов безопасности? Смогут ли Атвуд и Голованов устоять? Она обдумывала возможные варианты, но рабочая гипотеза не складывалась.

И все-таки волшебная технология Толстяка сумела парализовать оборонную систему. НАТО сойдет с ума… Китай, Индия, Пакистан, Израиль…

А хуже всего придется Советскому Союзу. После смещения Горбачева там начались разброд и шатания. Консерваторов возмущает отделение Польши, Венгрии, Чехословакии, Восточной Германии и Прибалтики. После того как они расправились с разбуженными в горбачевский период грузинами, армянами и азербайджанцами, им здорово досталось от мирового общественного мнения. Сейчас Советский Союз бурлит: восточный блок доживает последние дни, узбеки ведут отчаянную партизанскую войну, которая в конце концов обескровит Советскую Армию. В такой тяжелый момент отважатся ли они на государственный переворот?

У Америки свои сложности. Самая могущественная нация переживает глубочайший кризис, растет внутренний долг. Беспомощная Америка, неспособная сделать что-либо, кроме выражения порицания Советскому Союзу, грубо нарушающему права человека, сама страдает от глубокого экономического кризиса. В поисках выхода народ волнуется. Сторонники предоставления широких гражданских прав набрали огромное количество голосов, Атвуд победил чудом, с перевесом в два голоса. С самого начала администрация Атвуда, подобно пьяному матросу, бросалась из одной крайности в другую.

Она наполнила легкие воздухом и надула щеки. Политики так часто действуют наобум, разве можно что-то предсказать? Погруженная в раздумья, Шейла прошлась по маленькой комнате. В ее положении тоже много уязвимых сторон. Бедный Типс, он, наверное, уже одичал. Когда весь мир ввергнут в хаос, разве может она беспокоить Толстяка из-за своего кота?

Она вздрогнула, вспомнив выражение глаз Стукалова и Даниэльса. И мне предстоит отдавать приказы этим мужчинам ?

Нервно потирая руками предплечья, она задумалась. Каждый из них был опытным десантником, каждый сотни раз встречался со смертью — и убивал. Моше Габи, израильтянин, — человек другой культуры. Он мог убивать самым верным и надежным способом и при этом улыбаться или вздыхать. Но вот что плохо: какой багаж он принес с собой из прошлого, из дней, предшествовавших 1948 году? Англия отказала в визах европейским евреям. На плечах англичан лежит часть ответственности за шесть миллионов людей, уничтоженных нацистами в газовых камерах. Отказ лорда Мойна до сих пор звучит в ее ушах. Она хорошо помнит его слова: “Что я буду делать с миллионом венгерских евреев? Куда я их дену?” И Англия не потребовала компенсации, когда после заключения “договора-48” оставила арабам в Палестине оружие и военные укрепления.