Майкл Гир - Звездный удар

— Но нам надо что-то предпринять, — заключил Виктор.

— Конечно. То, что поначалу удивляло, стало привычным, и мы начинаем погрязать в рутине.

— Мои ребята начинают подумывать о том, что когда-то придет демобилизация — а что они увидят, вернувшись, насколько изменится мир? — Виктор вздохнул. — А здесь мы в ГУЛАГе Ахимса.

— Эй, парень, даже не смей думать об этом, когда ты рядом со своими ребятами. Этого только не хватало.

Виктор невесело усмехнулся и задумался о своей Туле. Ты еще помнишь меня, отец? Это для тебя важно? — я стал настоящим солдатом.

— Нет, я держу при себе эти мысли. Но они и сами скоро об этом задумаются.

— А женатые есть?

— Только Петр и Мика. Большинство слишком молоды. Но если уж ты женат, армия жаждет, чтобы ты был целомудрен, как монах. Партии нравится, когда люди женятся и выполняют свой долг перед Родиной, плодя новое поколение. КГБ тоже любит женатых, это помогает “стабилизировать” вспышки необузданной юности, а также постоянно держать пальцы на глотке кадровых офицеров.

— И Мика как послушный партийный мальчик женился сразу же?

— Конечно. На дочери одного из комиссаров. Она… ну… причиняла беспокойство своему отцу. Выдав ее за Габания, партия решила эту проблему. Что касается Мики, это не брак по расчету, он искренне любит ее. — Виктор усмехнулся. — Кому-кому, а уж Мике как раз лучше было бы побыть пять лет вдали от дома.

— С нею так же хлопотно?

Виктор подавил желание расхохотаться.

— Строго между нами, Сэм, в отношении мужиков она настоящая капиталистка.

— Эх, парень, понимаю. Я знавал подобную девицу. Думаю, лучше меня ей было не найти. Она могла бы остепениться, купить хороший дом, получать неплохие деньги ежемесячно — в общем, все что положено, но я не смог поломать ее стиль жизни и сбежал. Так что теперь она получает пенсион.

— А почему ты сбежал?

Сэм усмехнулся.

— Ну, она проштрафилась. Повела себя как пятая колонна и притащила с собой некую бактерию, которая внедрилась в нее, когда она приоткрыла тылы дружественным войскам. А ты? Не женат?

В голове Виктора вдруг снова мелькнул образ горящей афганской девушки.

— Нет. Думаю, ты понимаешь, почему. Для меня женитьба была бы ошибкой. Конечно, мне несложно жениться и производить на свет сильных сыновей на благо Родины. Но, кроме этого, у меня не было бы с женой ничего общего. — Он покачал головой. Я всю оставшуюся жизнь проживу с кошмаром Бараки. — Мне кажется, что лучше жить одному полной жизнью, чем влачить существование с женщиной. Как мне с ней разговаривать? Как я рассказал бы ей, что чувствую после возвращения с задания? Я еще не встретил женщину, которая согласилась бы иметь со мной дело, зная, кто я такой. Значит, лучше просто избегать женитьбы — и в то же время не позорить армию распутством.

Сэм вскинул бровь.

— Здесь есть Светлана.

Он лукаво подмигнул Виктору.

— Нет, дружище. Светлана — майор КГБ. Мы слишком много знаем друг о друге. Скажи, ты когда-нибудь наблюдал скорпионьи свадьбы? Самец выбрасывает семя на скалу и начинает осторожную игру с самкой. Он должен расставить клешни и подгонять ее сложными маневрами к семени, до тех пор пока она не позволит ему совокупиться с ней, как это делают другие живые существа. Боюсь, что мы со Светланой в этом случае слишком похожи на таких скорпионов.

Сэм кивнул,

— Она красивая женщина.

— И опасная.

— Я буду помнить об этом. Кажется, она подумывает о том, чтобы превратить меня в платного агента КГБ, когда мы вернемся.

— И ты об этом задумываешься? — Виктор не изменил своей свободной позы, но внутри у него зажегся внезапный жгучий интерес. Если ты можешь предать свою страну, Сэм, что же ты можешь сделать с теми, кто от тебя зависит?

Сэм медленно качнул головой, отрицая это предположение. По лицу скользнуло разочарование.

— Я видел твой взгляд, Виктор. Извини. Это не для меня. Не знаю, будь у Советов другая политическая система, тогда кто знает… Но факты говорят о том, что это не так. В партии слишком много злоупотреблений, слишком много народу ссылают в Сибирь. Сталин убил больше людей, чем Гитлер, а ведь Сталин был свой.

— Сталина давно уже нет,

— Ну и мир улучшился. Но если уж говорить об этом, я слишком хорошо знаю обе стороны. ЦРУ позволяет себе ту же дерьмовую грязную тактику, что и КГБ. Цель оправдывает средства, бэби, и не оглядывайся назад, если служишь благородной и славной цели. Что-то происходит — и так долго, что ты уже ни во что не вникаешь.

— Зная это, почему ты по-прежнему служишь?

Улыбка Сэма стала печальной.

— Думаю, меня поймали. Работа въедается в кровь — и возврата нет. Ты уже говорил об этом раньше, разве нет? Средний американец никогда не испытывал голода, холода, унижений, никогда не видел мертвеца, убитого кем-то и оставленного лежать на земле. Он думает, что смертная казнь — это жестокое и необычное наказание, предназначенное для насильников и убийц. Неужели ты думаешь, что я смогу сесть рядом с пустоголовым обывателем, который верит, что запрещение торговли оружием положит конец преступлениям и появятся молочные реки и кисельные берега, смогу сесть рядом с этим типом и поговорить по-человечески? Дерьмо! Ведь как только этот чистоплюй узнает, что я кого-то убил, он станет рвать на себе волосы и блевать.

— Ну и зачем их защищать, если они не хотят защищать сами себя? Светланино предложение все-таки лучше. Русские более сильные. Они и в повседневной жизни постоянно сталкиваются с трудностями.

Сэм сделал гримасу.

— Не думаю, что коммунизм — нечто стоящее. Попахивает Дядюшкой Сэмом. Народ, которому не надо суетиться. Если ты не осел — зачем тебе стимулы, дисциплина, награды? Советская система мертва, она рушится. Поэтому, во-первых, я не вижу большого преимущества вашей гнилой системы перед нашей, процветающей. А во-вторых, — может быть, это самое главное, — я поклялся, что буду заботиться о Соединенных Штатах Америки. Они неплохо мне платят за это. Так что, пока я на службе, я буду работать. И выкладываться. — Сэм вздохнул. — Прости, Светлана.

— Как ни странно, мне стало легче.

Сэм вскинул бровь.

— Мы отлично понимаем друг друга.

Сэм кивнул, скрестив свои мускулистые руки.

— И знаешь, Виктор, ты ведь не только комми, ты еще белый светловолосый командир в расцвете сил, и я думаю, что ты в полном порядке. Что ты оставил на Земле? Семью?

Виктор сжал губы. На лице Даниэлса был написан неподдельный интерес.

— Ты не единственный, кому не с кем поговорить. Я шесть лет не был дома. Последнее время было отчаянным. Между теми людьми, которые жили у себя дома, и теми, кто воевал, огромная разница. Мои родители страшно гордились мной. Я сражался “за коммунизм, за освобождение угнетенных масс Афганистана”. Но когда ты находишься там, в Афганистане, все совсем по-другому.