Олег Балабанов - Человек? Да! (Продолжение «Галактеров»)

С самой верхней точки Эйфелевой башни вид огненного шара, оставляющего за собой длинный факел, переходящий в черный шлейф дыма отвесно несущегося к земле был грандиозен своей мощью и ужасной разрушительной силой, которая сейчас воплотиться в реальные разрушения на поверхности.

Момент касания с поверхностью массы неуправляемого кораблягиганта заставил буквально вздрогнуть сам воздух, затем вмиг расплескавшаяся земля в радиусе до пятисот метров и уже встающая на дыбы на какоето время скрыла продолжавшееся погружение вглубь корабля. Что с ним происходило, отчего не произошло аннигиляции какого-нибудь взрывоопасного компонента, осталось не понятно, но и этой силы соударения было достаточно, чтобы город встряхнуло до основания.

Вот сквозь стену подброшенной земли показались первые вывернутые и выброшенные вверх дома, разрушаемые в момент контакта со стихией. Все остальное меньших размеров просто перемалывалось чудовищной силой в пыль. Вот эта мгновенно преображавшаяся (рассыпавшаяся в прах) архитектура города и понеслась во все стороны от центра безумия волной землетрясения в сопровождении следовавшей по пятам тучи пыли.

Но это было не все — немного не догоняя, позади расширялась стена огня, как бы стерилизуя и очищая в адской печи само пространство. Как будто подожженное легкогорючее вещество эта консистенция охватывала стонущее пространство, сминая закручивающиеся в маленькие вихри тучи пыли, находя в их составе горючие компоненты и воспламеняя их.

Это были последствия выделившегося при соударении огромного количества тепла, сжирающего все, что могло гореть. Горело даже то, что носилось в воздухе, и этой подпитки было сверхдостаточно для продления на большой территории высокой температуры горения.

Но расширяющийся вал разрушений по мере удаления от первоначального источника постепенно уменьшался по высоте, как будто уходя под землю по мере приближения к башне.

Не доходя какихто ста с лишним метров, вал исчез, но оставил невидимое воздействие землетрясения, правда, с чуть меньшей силой разрушающей все вокруг. Редеющие и уже рвущиеся на частифрагменты огненного полотна схлынули, оставив только локальные очаги пожаров. Все, казалось, успокаивалось, волна разрушений ушла в землю… Вдруг вся конструкция задрожала, застонала. Земля у ее основания пошла сеткой разломов, выбрасывая через появившиеся трещины клубы пыли. Прочный, вековой фундамент тяжелой конструкции оказался расшатан титанической силой землетрясения, потерял свое значение и… со скорбным скрежетомстоном Эйфелева башня накренилась, замерла на миг, как бы в раздумье, но не найдя достаточной опоры, увеличила угол наклона. Быстро преодолела критическую точку невозвращения и вначале медленно, затем все ускоряясь рухнула, подняв обширное облако пыли.

Земля еще раз встревожено дрогнула мелкой дрожью…

Масса рухнувшей башни была велика, но все же не достаточна для передачи по большой территории подобной волны колебаний почвы.

Виной тому были последствия ударных волн от падений второго и третьего кораблей этой группы, упавших вдалеке и только сейчас ослабленными расстоянием потоки отголосками дошли сюда. Слава богу, что это произошло далеко за пределами города, а то… хотя последствий падения этого корабля хватило с лихвой — город, имеющий многовековую историю, был почти начисто стерт с лица планеты. Остались только окраины и пригороды, но скрытые разросшимися лесами их не было видно вообще. Так что с высоты казалось, что Париж исчез полностью, но сформировавшееся французское движение интересовал не город, а все, что связано с галактерами.

Видеть гибнущего противника отрадное зрелище, но… Горшенин ждет информации, любой информации и ответственные за связь люди уже передавали на «Пик Свободы» все увиденное, рассказывая о каждой мелочи…

США. Штат Южная Каролина.

15 минут спустя после событий в Париже.

Вот только что была сплошная ночь, подсвечиваемая светом далеких звезд, как весь горизонт в стороне Колумбии, где расположился американский «Город монстров»3 вспыхнул яркой задрожавшей полосой света. Как будто из-за горизонта вставало солнце. Необычное светило. Только вот на часах три часа ночи.

Почти сразу свечение расширило свои границы, захватив большую площадь и зрительно придвинувшись, несмотря на расстояние в около двести километров от наблюдательного пунктаобсерватории Спенсера. Дрожащий орнамент стал выгибаться, своим основанием продолжая лежать у горизонта, когда уже явственно просматривающийся горб дуги поднимался все выше и выше, все круче изгибаясь и закругляясь.

Это уже не было солнцем, так как дальнейшего накала и разливавшегося утреннего света повсюду не происходило, наоборот, это ложное светило стало разделяться на несколько локальных сгустков света, хоть и довольно мощных по силе светоистечения на таком удалении, продолжая этакими отдельными распадающимися фрагментами подниматься к зениту. Необычности происходящего с довольнотаки большой долей страха, неприятного оттенка незащищенности в ночи, власть которой кардинальным и столь необычным способом пытался нарушить разливающийся свет, говорил сам за себя ее оттенок: не алобелая, привычная палитра красок восходящего, обычного солнца, а неистово синий тон. Вдобавок разделение на несколько зон свечения добавляло мистики, нереальности окружающей Боба обычной черной темноты ночи, теперь уже таковой ему не казавшейся.

Но вдруг в это потустороннее якобы вмешательство сил вторглась привычная гамма — сверху возник и мгновенно протянулся яркий, алобелого цвета луч, еще один, еще. Как будто торопясь сменить унылый ирреальный разлившийся свет, эти тонкие лучи как бы воздействовали с одной отдельной областью синевы, сойдясь на ней. И эти движения не замерли: лучи исчезали, появлялись, как живые изменяя углы атаки явно пытающейся уйти в сторону произвольно выбранной области. Ничего не вышло.

Создавалось впечатление, что все это время контактирования с иной цветовой гаммой лучи насыщали своей живительной контрастностью абстрактный сосуд и в какойто момент переполнили его. Без какого-либо предисловия и зарождения иного действа отчегото вытягивающийся к земле и превращающийся в конус аномальный источник синего света вмиг прорезался ярчайшей точкой ослепительного, не синего, а уже алого сияния. Без задержки вот уже на полнеба разлился яркий свет вспышки, за мгновенье сменив ночь на день.

Но эта смена времени суток длилась недолго: державшийся несколько секунд яркий свет по всему горизонту стал както неохотно съеживаться, все быстрее и быстрее комкаться и… стих, оставив после себя только на сетчатке глаза медленно темнеющее пятно.