Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

— Голан Тревиц. Вы профессор Янов Пелорат?

— Да, да, — сказал Пелорат, — вы тот, кто…

— Мы летим вместе, — сухо сказал Тревиц, — во всяком случае, так мне сказали.

— Но ведь вы не историк.

— Нет. Я, как вы заметили, член Совета, политик.

— Да-да, но знаете, я подумал, ведь я историк, какая же надобность в другом историке? А вы, должно быть, умеете пилотировать космические корабли.

— Еще бы!

— Отлично! Это как раз то, что нам надо. Боюсь, что меня нельзя считать современным и практическим мыслителем, и если окажется, что вы как раз такой, то мы с вами составим хорошую команду.

— В данный момент, — сказал Тревиц, — я вообще не мыслитель, но думаю, нам не остается ничего другого, как составить хорошую команду.

— К сожалению, член Совета, я никогда не был в космосе, но будем надеяться, что я преодолею свою неуверенность. Я домосед. Кстати, не выпьете ли чаю? Я попрошу Клоду что-нибудь приготовить. У нас до отлета еще несколько часов. Правда, я уже собрался, все нужное для нас обоих готово. Мне очень помогла Мэр, ее интерес к этому делу просто поразителен.

— Так вы об этом знали? — спросил Тревиц. — давно?

— Мэр обратилась ко мне, — Пелорат нахмурился и как будто что-то вычислил в уме, — недели две или три назад. Я был польщен. Но теперь, когда выяснилось, что в качестве пилота со мной летит не историк, а вы, мой дорогой друг, я польщен вдвойне.

— Две или три недели назад, — в замешательстве повторил Тревиц, — Значит она готовилась все это время. А я-то… — Он умолк.

— Простите?

— Ничего, профессор. У меня дурная привычка разговаривать с самим собой. Вам придется к этому привыкнуть, если наше путешествие затянется.

— Затянется, затянется, — сказал Пелорат, утаскивая Тревица к столу в гостиной, где домработница старательно накрывала на стол.

— Наше время не ограничено, Мэр сказала, что мы можем путешествовать, сколько захотим, и вся Галактика лежит перед нами. Кроме того, куда бы мы ни отправились, мы можем рассчитывать на фонды Сообщества. Конечно, она сказала, что мы должны быть благоразумны, и это я ей обещал. — Он кашлянул и потер руки…- Садитесь же, дорогой друг. Возможно, это наша последняя трапеза на Терминусе перед весьма долгим путешествием. Тревиц сел. Он спросил:

— У вас есть семья, профессор?

— Сын. Он на Сантании, в Университете. Я полагаю, химик или что-то вроде этого. Пошел по cтопам матери. Она. недолго была со мной, так что, как видите, у меня нет ответственности перед близкими. Надеюсь, и у вас Угощайтесь сандвичами, мой мальчик.

— Да, на данный момент у меня нет близких. Было несколько женщин, но они приходят и уходят…

— Да, да. Приятно иметь успех у женщин. И еще приятнее, когда оказывается, что к этому не нужно относиться серьезно… Детей, полагаю, нет?

— Нет.

— Ну и хорошо. Знаете, вы меня подбодрили. Признаться, когда вы вошли, я сперва растерялся, но теперь вижу, что вы как раз тот, кто мне нужен. Мне как раз нужны ваша молодость, энергия и способность не заблудиться в Галактике. Вы знаете, нам предстоит интереснейший, необыкновенный поиск, — выражение лица Пелората не изменилось, но его голос стал необычайно возбужденным. — Вам об этом рассказали?

Тревиц прищурился.

— Поистине необыкновенный. Среди десятков миллионов обитаемых миров Галактики спрятано ценнейшее сокровище, и для его поисков у меня есть только слабые зацепки. Но если мы его найдем, нас ждет великая награда. Если мы с вами провернем это, мои мальчик, простите, я должен был сказать — Тревиц, я не хотел обращаться к вам свысока, наши имена войдут в историю до конца всех эпох…

— Награда, о которой вы говорите, это ценнейшее сокровище…

— Я выражаюсь совсем как Аркади Дарелл — знаете писательница, — выражалась о Втором Сообществе, не так ли? Неудивительно, что у вас такой изумленный вид. — Пелорат откинул голову, как бы собираясь расхохотаться, но всего лишь улыбнулся. — Нет, нет, никаких таких глупостей, уверяю вас.

— Так вы, профессор, говорите не о Втором Сообществе?

Пелорат сделался серьезным и даже виноватым.

— Ах, значит Мэр вам ничего не рассказала? Знаете ли, это очень странно. Десятилетиями я сердился на правительство из-за его неспособности понять важность моей работы, и вдруг Мэр стала так щедра…

— Да, — не скрывая иронии сказал Тревиц, — она обладает большим скрытым человеколюбием, но о чем пойдет речь, она мне не сказала.

— Так вы не знаете о моих исследованиях?

— Нет. Извините.

— Не извиняйтесь, не нужно. Я не привлек внимания общества. Но позвольте, я расскажу вам. Мы с вами будем искать — и найдем, потому что у меня есть замечательная гипотеза — Землю!

В ту ночь Тревиц плохо спал. Снова и снова он метался в тюрьме, которую старуха воздвигла вокруг него, и никак не мог найти выхода. Его отправляли в ссылку, и он ничего не мог поделать. Мэр действовала железной рукой и даже не скрывала противозаконности своих действий. Он полагался на права члена Совета и гражданина Федерации, но она даже для видимости не проявила уважения к ним.

А потом этот Пелорат, этот чудак-профессор, казавшийся не от мира сего, сообщил, что проклятая старуха готовилась не одну неделю.

Он действительно чувствовал себя глупым мальчишкой, как она его называла.

Историк, с которым его ссылали, называл его дорогим другом и предвкушал галактический поиск. Поиск Земли?

Какой еще, к бабушке Мула, Земли?

Он, конечно, спросил. В тот самый момент, когда Пелорат упомянул о ней, он сказал:

— Простите, профессор, но я невежда в вашей области, надеюсь, вы не рассердитесь, если я попрошу у вас объяснения самых простых вещей. Что такое Земля?

Долгих двадцать секунд Пелорат молча смотрел на него. Затем сказал:

— Это планета. Первоначальная планета. Та, на которой впервые появились люди, мой дорогой друг.

Тревиц вытаращил глаза.

— Впервые появились? Откуда?

— Ниоткуда. На этой планете человечество произошло от низших животных путем эволюционных процессов.

Тревиц подумал, потом покачал головой.

— Не понимаю, профессор, о чем вы говорите.

На лице Пелората промелькнуло выражение досады. Он откашлялся и сказал:

— В далеком прошлом на Терминусе не было людей. Его заселили люди с других планет. Это, полагаю, вам известно?

— Да, конечно, — нетерпеливо сказал Тревиц. Его раздражала неожиданная лекция.

— Прекрасно. Это верно и для других планет — Анакреона, Сантании, Калгана, словом, всех. Все они были когда-то колонизованы, люди прибыли туда с других планет. Так было даже на Транторе. Двадцать тысяч лет на нем размещалась великая метрополия, но до этого ее там не было.

— Что же там было?

— Ничего. По крайней мере, там не было людей.