Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ

Но он всегда знал, в каком направлении наблюдается вращение планет около собственной оси и около звезды. Если оба вращения направлены против часовой стрелки, то наблюдатель находится на северной стороне, а южная сторона — противоположная. И во всей Галактике север изображался на картах сверху, а юг — снизу. Все рабски следовали этой условности, происхождение которой терялось в доисторической мгле. Если кто-то смотрел на карту, повернутую югом вверх, он не узнавал ее, она становилась понятной, только если ее повернуть вверх севером. И при прочих равных условиях пилоты всегда шли "верхом".

Тревиц подумал о сражении, которое три века назад вел Бел Риоз — имперский генерал. В критический момент он провел свою флотилию под плоскостью эклиптики и захватил корабли противника врасплох. Проигравшие жаловались, что это был нечестный маневр.

Столь сильная и столь древняя традиция вполне могла зародиться на Земле, подумал Тревиц, и эта мысль вернула его к действительности.

Пелорат и Блисс продолжали любоваться газовым гигантом, который медленно-медленно поворачивался на экране. Освещенная солнцем часть расширилась, и, поскольку Тревиц зафиксировал спектр планеты в оранжево-красных тонах, поверхность ее, волнуемая бурями, была похожа на безумную фантазию художника-модерниста позднеимперских времен.

В каюту пилота забрел Фоллом, и Блисс, взглянув на него, решила, что ему надо вздремнуть. Как и ей.

— Мне нужно убрать газовый гигант, Янов, — сказал Тревиц оставшемуся Пелорату. — Я хочу, чтобы компьютер сосредоточился на поисках гравитационной ямки подходящего размера.

— Конечно, старина, — ответил Пелорат.

На самом деле все было сложнее. Надо не только найти гравитационную ямку подходящего размера. Она должна находиться на подходящем удалении. Тщательный поиск мог занять не один день.

Печальный, серьезный, даже мрачный, Тревиц вошел в свою каюту и вздрогнул от неожиданности.

Его ждала Блисс и рядом с ней Фоллом, причем от его халата и набедренной повязки распространялся свежий запах паровой обработки и вакуумной утюжки. В этой одежде ребенок выглядел лучше, чем в одной из укороченных рубашек Блисс.

— Я не хотела отвлекать вас от компьютера, — сказала Блисс, — а теперь послушайте… Давай, Фоллом.

Тоненьким мелодичным голоском Фоллом произнес:

— Я приветствую вас, защитник Тревиц. Для меня большая радость сопроважи… сопроводи… сопроводни… сопровождать вас на этом космическом корабле. Меня также радует доброта моих друзей Блисс и Пела.

Фоллом мило улыбнулся, и Тревиц не в первый раз подумал, считает он его мальчиком или девочкой?

Он кивнул.

— Очень хорошо заучено. И почти безупречно произнесено.

— Вовсе не заучено, — сказала Блисс добродушно. — Автором является Фоллом, а я только разрешила продекламировать вам. Я даже не знала заранее, что скажет Фоллом, пока не услышала.

— В таком случае действительно очень хорошо. — Тревиц заставил себя улыбнуться. Он заметил, что Блисс, говоря о Фолломе, старается избегать слов, обозначающих мужской или женский род.

— Я говорила тебе, что Тревицу понравится, — сказала она Фоллому. — А теперь иди к Пелу и, если хочешь, можешь еще почитать.

Фоллом выбежал, а Блисс сказала:

— Просто поразительно, как быстро Фоллом схватывает галактический. У солярийцев, должно быть, особые способности к языкам. Подумайте, ведь Бандер свободно говорил на галактическом, хотя слышал его только по гиперпространственным передачам. Может быть, эти мозги замечательны не только трансдукторами.

Тревиц хмыкнул, а Блисс продолжила:

— Только не говорите мне, что вы по-прежнему недолюбливаете ребенка.

— Не то чтобы недолюбливаю, но и не особенно люблю. Просто это существо меня беспокоит. Уже хотя бы тем, что я не знаю, как к нему относиться.

— Послушайте, Тревиц, это смешно. Фоллом — вполне приспособленное к жизни создание. Только представьте себе, какими отвратительными должны казаться в обществе солярийцев вы или я, вообще мужчины и женщины. И те и другие — только часть целого и с целью размножения вынуждены вступать во временное и уродливое соединение.

— Блисс, вам оно не нравится?

— Не притворяйтесь, что не понимаете. Я только стараюсь взглянуть на обычных людей с точки зрения солярийцев. Так что если Фоллом вызывает у вас неприязнь, то это просто близорукая и ограниченная реакция.

— Честно говоря, неприятно, когда не знаешь, говорить с ним как с мальчиком или как с девочкой. И в мыслях, и в разговоре все время спотыкаешься…

— В этом виноват наш язык, а не Фоллом. Но я рада, что вы подняли этот вопрос, потому что сама об этом думала… Говорить "они", как упорно говорил о себе Бандер, не выход. Я считаю, это нужно выбрать нам самим. Я думаю о Фоллом как о девочке. У нее характерный высокий голос, и она обладает способностью к произведению потомства, а это — главный признак женщины. Пел согласился со мной, почему бы и вам не согласиться? Пусть будет "она" и "ее".

— Ладно, согласен… — Тревиц поколебался, но решил все же сказать: — Каждый раз, когда я вижу вас вместе, мне все больше кажется, что она вам заменяет ребенка. Может быть, все дело в том, что вы хотите иметь ребенка, но не надеетесь, что вам его подарит Янов?

Глаза Блисс широко раскрылись.

— Пел мне нужен не для этого! Неужели вы думаете, что я смотрю на него с этой точки зрения? И вообще, мне еще не время иметь детей. А когда это время придет, у меня будет геянский ребенок, и Пел для этого не годится.

— Вы хотите сказать, что дадите Янову отставку?

— Вовсе нет. Только временный развод. Можно даже воспользоваться искусственным оплодотворением.

— Я думаю, вы сможете иметь ребенка только тогда, когда освободится место, то есть когда на Гее кто-нибудь умрет.

— Вы формулируете безжалостно, но по существу это так. Гея должна быть гармонична во всех частях и в родственных связях.

— Как это обстоит и у солярийцев.

— Ничего общего. — Губы Блисс сжались,и лицо побледнело. Солярийцы производят больше, чем надо, и уничтожают лишних. А мы производим столько, сколько нужно. Как, например, вы заменяете верхний слой кожи как раз достаточным ростом и ни клеткой больше.

— Я понимаю, что вы имеете в виду. Надеюсь, кстати, что чувства Янова вы учитываете.

— В отношении моего возможного ребенка? Это мы с ним не обсуждали. И не будем.

— Нет. Я не об этом… Меня поражает, что вы все больше заботитесь о Фоллом. Янов может почувствовать, что им пренебрегают.

— Никто не пренебрегает Пелом. И он заботится о Фоллом не меньше, чем я. Она еще больше сближает нас. Может быть, это вы чувствуете, что вами пренебрегают?

— Я? — Тревиц искренне удивился.