Сергей Снегов - Вторжение в Персей

— Сегодня Орлан с Осимой подсчитали, что Аллану потребуется тысяча лет, чтоб добраться до Третьей планеты, если темпы его продвижения не изменятся, и ровно пять тысяч лет, пока он притопает к первой звездной системе галактов. Разумеется, когда у тебя в запасе вечность, что стоит потерять одно-другое тысячелетие…

Если бы Ромеро не прошептал этих иронических слов и если бы его ухмылка не была такой мрачно издевательской, я, вероятно, держал бы себя по-иному — говорил бы мягче и аргументы подбирал бы другие. Но сейчас жребий был брошен на спор — нападение, а не уговоры.

Вокруг были одни тускло светящиеся стены, сходившиеся вверху куполом. Но, если сами мы никого не видели, то почти триллион задумчивых, спокойных, благожелательных глаз был обращен в эту минуту на нас: все звездные системы галактов подключены к Пламенной, бесчисленные обитаемые планеты внимают голосу далекой звезды, рядового сверхгиганта огромной светимости, а сегодня — и огромной звучности. Впоследствии выяснилось, что разрушителям не удалось заглушить передачу с Пламенной. Думаю, они и не старались: в Персее назревали грозные события, враги хотели быть в курсе своей судьбы.

— Говори, Эли, — оказал Граций.

Я начал с того, что мы — друзья, а между друзьями, откровенность — норма общения. Свершения галактов огромны, мы, люди, и не мечтаем пока о многом таком, что стало у них бытом. Они несравненно превзошли уровень могущества и благополучия, который некогда суеверные люди приписывали своим богам. Но вот беда: галакты примирились с ролью пленников, отрезанных от беспокойного, страдающего мира, — люди неспособны это понять, неспособны примириться с этим. Мир, изнывающий под пятой разрушителей, взывает о помощи, — где помощь могущественных галактов? Галакты стали глухи к терзаниям мира — такова действительность.

— Да, я знаю, вы боитесь гибели, ибо смерть для вас не наш неизбежный конец, а недопустимая катастрофа, — сказал я прямо. — И я не могу дать вам абсолютной гарантии, война есть война, ничего не поделаешь. Но я хочу указать, что вы будете не одни в сражениях, рядом с вами пойдут корабли людей со своими аннигиляторами. Я командую человеческим флотом и торжественно обещаю, что если один из ваших звездолетов промахнется и убийственный заряд умчится в пространство, мы аннигилируем пространство вместе с биологическими лучами, технические возможности для этого есть. Итак, вам ничто не грозит, кроме ваших собственных страхов. А ждет вас — весь мир! Идите навстречу зову мира!

Мэри потом говорила, что я кричал и размахивал руками, как наши предки на митингах. Орлан, сидевший справа от меня, вытянул шею в шест и со стуком прихлопнул голову в плечи — так, без слез, он просалютовал мне. А Ромеро и в этот драматический момент не удержался от иронии.

— Если галакты и впрямь какая-то порода богов, то вы, дорогой адмирал, такой швырнули камешек в их божественное болото, что породили не круги, а бурю. Интересно, донесется ли до нас гром ветра активной звездой политики, разрывающий сейчас шатры их изоляционной защиты.

— Я бы проще высказал эту же мысль, Павел, — ответил я и спросил Грация: — Можем ли мы узнать, что сейчас происходит на ваших планетах?

— Даже увидеть можете.

Мы по-прежнему находились в зале с прозрачными стенами и таким же прозрачным куполом — и одновременно летели над планетой. И это был не туристский облет живописных мест, перед нами открывались площади — и толпы на площадях, улицы — и спорящие галакты и их друзья.

А еще спустя время перед нами появилась другая планета, сперва красный шарик, потом заполнившая все небо сфера: мы падали на планету, но не упали, а полетели над ней.

Она выглядела по-иному, чем наша, — малиновые растения, озера и моря, не синие, а оранжевые, горы, венчавшиеся причудливыми розовато-белыми факелами, даже водяные облака, плававшие в атмосфере этой планеты, были желто-зеленые, а не грязно-серые. Уверен, что на этой радостно яркой планете среди пылающих красок не только глазам отрадно, но и жить легко.

И на ней мы опять увидели галактов и их звездных друзей, — и на площадях, под светящимися деревьями, и в залах. Картины повторялись — оживленные беседы, взаимные уговоры. Содержание дискуссий не переводилось, но мы и без перевода понимали, о чем спорят галакты.

— Можем посетить другие планеты Пламенной, можем выбраться в соседние звездные системы, — предложил Граций. — Передача идет на сверхсветовых волнах.

Не знаю, сколько часов продолжался облет планет и звезд, но мы порядком устали. Граций предложил подкрепиться и отдохнуть. После обеда мы собрались в салоне. Из него вели двери в зал.

— Большую бы, — сказал Лусин с сожалением. — Суммировать. Так спорят — ужас!

Ромеро сказал, пожимая плечами:

— Не сомневаюсь, что у них имеется способ суммировать индивидуальные желания в коллективное мнение общества. Конечно, не наша Большая Государственная машина, но какой-нибудь вечно молодой галакт, специализировавшийся на всеобщем подслушивании, или, скажем так, — выслушивании.

Больше всех нас тревожился Орлан, я видел это по его посеревшему лицу. Он разговаривал с Мэри, я подсел к ним.

— Инерцию благополучной замкнутости — вот что им надо преодолеть, — сумрачно говорил Орлан. — А выход наружу грозит потерей благополучия. И потом, разрушители — их союзники! Даже в ясной голове галакта это не укладывается. Вы поверили в меня сразу, но не потому ли, что до сих пор, по существу, не встречались с разрушителями. А они миллионы ваших лет изучали нас!

— Нет, не поэтому мы поверили в тебя, Орлан, что плохо вас знаем, — вмешался я. — Просто мы, люди, убеждены, что добро разумней зла и сотрудничество полезней, чем истребительная война. Мы взываем к вашему разуму и подкрепляем ваш разум своей силой. Союз разума и силы — что может быть действенней!

Орлан сказал с печалью, проступавшей сквозь маску бесстрастия:

— Не сомневаюсь: одно хорошее поражение в бою — и Империя Великого разрушителя развалится. Но как передать эту мою уверенность галактам?

В салон вошли Граций и Тигран. Мы обступили их.

— Ты нас не убедил, адмирал Эли, — объявил Граций. — Ты говорил с нами откровенно, и галакты хотят поговорить с тобой откровенно. Мы ставим перед тобой два вопроса и просим дать на них ясный ответ. Первый. Считаешь ли ты разумным, чтобы галакты променяли обеспеченность своего нынешнего состояния на невзгоды и превратности войны не за их интересы? Второй. Уверен ли ты, что наши враги могут переменить свою природу? Можно ли приобщить к созидательной жизни тех, кто до сих пор предавался одному разрушению? Какие гарантии этого?

Орлан громко вхлопнул голову в плечи.