Андрей Ливадный - Мятежный Процион

— Скольких ты препарировала?

Мари повернула голову. Высказывание Яна ей явно не понравилось.

— Нет нужды препарировать дройдов. В «запретке» достаточно останков, которые легко осмотреть. Те, кто охотится на машины, как правило, забирают только блоки долгосрочной памяти. Нейромодули остаются на месте. С них невозможно снять информацию без специальной аппаратуры. Поэтому они истлевают, превращаясь в бурый осадок на стенках защитных контейнеров. Мне оставалось лишь подсчитывать количество пустых цилиндров, интегрированных в ту или иную машину. Статистика…

— Хорошо, я понял. Извини. Но как быть с этим?

— Я его спасла, — ответила Мари. — Два года назад, — уточнила она.

— Как это случилось?

— Он пытался бежать из города. Ему удалось добраться до «запретки», там его настигли преследователи. Их было четверо.

— Люди?

Мари отрицательно покачала головой.

— Машины. Подобные ему.

Ян мрачнел с каждым услышанным словом.

— Так всё же, как это произошло? — переспросил он.

— Я услышала выстрелы. Знаешь, с некоторых пор, особенно после того, как я смогла проникнуть в этот комплекс, запретная зона стала для меня понятнее и предпочтительнее города. Вот частичный ответ на вопрос: почему я не вернулась.

— И ты не смогла остаться в стороне, услышав выстрелы?

— Естественно. Только я опоздала. Всё произошло на старой дорожной развязке, ты должен её знать, похожа на лист клевера.

— Да, знаю.

— Они догнали его. Машину буквально изрешетили пулями. Но этого им показалось мало — я наблюдала, как тело беглеца вытащили на дорогу, и один из «полицейских» вскрыл ему грудную клетку.

— И что ты сделала?

— Влепила им по пуле, — призналась Мари. — В голову, каждому. Здесь я ошиблась — они оказались не людьми .

— Андроиды?

— В том-то и дело — сканирование показывало термальный контур человека. Но ведь никто из нас не может с дырой в голове сесть за руль и уехать, верно? Это только у дройдов в башке нет ничего, кроме набора сканеров, синтезатора речи и приводов лицевых мышц.

— Да, — согласился с её доводом Ян.

— Когда они убрались, я поднялась на эстакаду. Он, — Мари указала на тело, — был ещё жив.

— Ты хотела сказать — функционален?

— Нет, именно жив. Я теперь классифицирую дройдов по количеству нейромодулей, которые нуждаются в питании, кислороде, то есть живут , понимаешь? Всё остальное, — Мари очертила указкой кибернетические компоненты ядра, — вторично. Никто из охотников за информацией так и не понял главного: если в системе андроида присутствует биологический модуль, то рано или поздно подобная машина начинает мыслить, осознает факт собственного бытия со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Мари искоса посмотрела на Яна и добавила:

— Я не знаю, кто проектировал подобных существ, но этот зал предназначен для тестирования сервомеханизмов с внедрёнными нейромодулями.

— Ты хочешь сказать… — Ковальский невольно подался вперёд, изучая взглядом структуру многочисленных компьютерных шлейфов, идущих от терминалов ко вскрытой грудной клетке андроида.

— Да, Ян. Я смогла подключиться к системе и считать память. Его зовут Дрейк. Все воспоминания конвертированы в обычный формат и записаны.

Ян откинулся на подголовник кресла, прикрыв глаза.

Всё увиденное и сказанное не укладывалось в его рассудке.

— Мари, давай пойдём до конца, — наконец произнёс он, справившись с внезапно нахлынувшими эмоциями. — Я хочу знать всё.

— Для того мы и пришли сюда, Ян. Ты уверен, что выдержишь?

— Нет. Не уверен… — Ковальский мрачно посмотрел на биомеханическое тело и добавил: — Но если оставить всё как есть, сумасшествие гарантировано…

Мари смотрела на него со страхом и надеждой.

Она знала: несколько часов спустя из этого кресла встанет совершенно другой человек.

— Нам понадобится дополнительное оборудование, — произнесла она. — Биологическую память невозможно перевести в полноценный визуальный ряд, но среди систем данного отсека имеются специальные устройства, позволяющие войти в прямой контакт с базой данных.

— Пропустить его память через себя?!

— Другого пути нет, Ян. Иначе ты не поймёшь и десятой доли информации.

— Почему?

— Потому что он мыслил . А этого не отразить видеорядом. Ты в лучшем случае увидишь поступки, но не будешь знать их истинных причин, внутренних мотиваций.

Ковальский не трусил.

Он не боялся чужой памяти, пусть даже она принадлежит мыслящей машине.

На самом деле он страшился той правды , что и без воспоминаний андроида начинала смутно прорисовываться в его сознании.

— Хорошо, Мари. — Ян решительно повернул голову, посмотрев в её глаза. — Давай свои устройства. Прорвёмся…

Дрейк бесцельно брёл по улице, глядя себе под ноги.

Приступ избыточности начался внезапно, он обрушился, словно оглушающий удар, не сравнимый ни с чем испытанным ранее.

«Я не смогу так… Не выдержу!..» — мысленно кричал он, чувствуя, как теряет контроль над собственным телом.

Глобальный сбой в работе системы длился не более десяти-пятнадцати секунд, затем наступило резкое прояснение рассудка, но теперь он уже точно знал, что обречён.

Очереди на имплантацию ждать ещё как минимум месяц.

Но мне нужно сейчас… Сегодня… Сию минуту…

Приступ мог повториться в любой момент.

Дрейк совершенно не представлял, что делать, лишь чувствовал, как за считаные минуты дошёл до незримой черты, за которой царила полная неизвестность. Пугающее симптоматическое состояние. Он не раз наблюдал, как другие сходили с ума, но никогда не думал, что подобное может случиться с ним.

После мгновенного сбоя упрямо не желала включаться логическая фильтрация действий, мысли путались, теряя связь причин и следствий, да и привычный мир внезапно посерел, выцвел, поблек, из него исчезла определённость, а вместе с нею и смысл существования.

Можно сколько угодно брести по улице без цели, без направления — рано или поздно произойдёт новый сбой, и тогда…

Нет. Я не хочу, чтобы меня уничтожили. Он знал, что некоторым удавалось бежать, но не представлял себе существования вне системы.

А как иначе?

Откуда взять чистый модуль памяти?

Что толку в осознании собственного «я», когда оно заперто в теснине переполненных информацией блоков? Отдать на заклание часть прожитого? Пожертвовать воспоминаниями, частицами собственной личности, которую собирал по крупицам?

Кем он являлся вначале и кем ощущал себя теперь, благодаря имплантированным модулям искусственно выращенных нейросетей?