Колин Гринленд - Грезящие над кладезем

— А ведь она меня впустила, — сказала Табита, наклонившись к микрофону.

Робот остановил грузовик прямо перед конторой. Они ждали и ждали, но дежурный все не появлялся.

— Так вы хотите хотя бы взглянуть? — спросила Табита.

Чтобы видеть через стекло конторы дежурного, она наполовину слезла с сиденья. А ему там было тепло и уютно, ему совсем не хотелось наряжаться в скафандр и вылезать наружу, где холод собачий и почти полный вакуум.

— Да ладно, — сказал он, — вы просто задиктуйте мне цифры.

Табита принялась задиктовывать ему все цифры в установленном правилами порядке: вес нетто, вес брутто, объем, классификационный код.

— Пятьдесят восемь человеческих голов, — сказала она. — Страховая стоимость: ноль.

Ожидаемого смеха не последовало. Сквозь слоеное стекло едва проглядывали контуры чиновника — серое пятно, согнувшееся над клавиатурой.

Робот выкатил грузовик на поле и поставил его рядом с «Алисой Лидделл», точно в то же самое место, куда он ставил в прошлый раз «роллс-ройс».

Капитан Джут приказала Алисе открыть грузовой трюм. Вместе с воздухом наружу вырвался мелкий мусор — частицы бог весть скольких различных миров, пренебрежимо малая добавка к массе мира этого. В облаке пыли она распознала давно потерянную отвертку, пустой пакетик от крекеров с крилем.

В трюме от стенок стали отстегиваться держатели груза.

— С этим хозяйством, — сказала Табита, герметизируя свой скафандр, — справятся и робогрузчики.

— АКТИВИРУЮ, — благодушно сообщил корабль.

После короткой паузы на лед вразвалочку вышли четыре коренастые фигуры, похожие на космовокзальных чистильщиков сапог.

В кабине грузовика принцессин «четырехтысячный», сидевший рядом с Табитой, любознательно удлинил свою шею, превратив ее в толстый стержень. Покрутив секунду-другую свой набор сменных глаз, он выбрал из них самые подходящие.

— Я имею возможность переместить доверенный мне груз самостоятельно, — сказал его голос в наушниках Табиты, выпрыгнувшей на лед.

— Помоги, если хочешь, — предложила она.

Робот выбрался наружу, не спуская глаз с робогрузчиков. Во всем его поведении явно сквозило недоверие. Подойдя к самому крайнему, он помигал ему что-то цветными огоньками.

Робогрузчик развернул свой верхний кожух и помигал в ответ.

«Четырехтысячный» развернул свою голову на Табиту, открывавшую задний борт грузовика.

— Возможности этой модели заметно ниже моих собственных, — сообщил он ей.

— Только их здесь четыре штуки, а тебя только одна, — заметила Табита. — Так что ты уж там поосторожнее.

Пока сознание корабля расписывало маршрут к астероидному поясу, капитан Джут гуляла по узеньким мосткам, обегавшим трюм по кругу, и наблюдала за работой стальной бригады. Роботы дружно и слаженно выгрузили из грузовика пятьдесят восемь масок и статуэток, поясных и в рост принцессы Бадрульбудур, и погрузили их на «Алису Лидделл».

На это ушло порядочно времени. Лунные грезы отличались склонностью высовываться из контейнера и болтаться из стороны в сторону. Одна из них вылезла из контейнера полностью; капитан соскользнула по трапу и отловила ее, чтобы, не дай-то бог, не залезла куда не надо и не устроила какую-нибудь пакость.

Беглая греза была поясной статуэткой длиной сантиметров тридцать. Она была совсем голая и целомудренно прикрывала свои груди рукой. Ее кожа имела цвет и текстуру графита. Капитан подхватила беглянку под мышки и держала ее перед собой, как ребенка. Греза не шевелилась. Она вяло висела у нее на руках, словно оглушенная бледным унылым светом Урана. Капитан запоздало спохватилась, не нужно ли было защитить все эти штуки от вакуума.

— Я же говорила, что не беру на себя никакой ответственности, — напомнила она фигурке.

И то ли увидела, как серые губы пошевелились, то ли это ей померещилось.

Принцессин робот подкатился поближе и вперил в нее осуждающий, иначе и не скажешь, взгляд. За его спиной робогрузчики начинали растягивать грузокрепящие сетки.

— Подождите, подождите, — остановила их Табита. — Тут еще эту забыли, последнюю. — И запихнула серый холодный торс назад в контейнер.

Корабль устремился в черный холодный провал, зиявший под желтым диском Урана, и черный провал его принял.

— Вот так-то будет лучше, — сказала Табита, когда исчезли последние признаки веса и она мирно воспарила в своем гамаке над пультом управления и приборами.

Космос был для нее родной стихией, и при каждом взлете, вот в такой примерно момент, она непременно об этом думала — ей нравились безбрежность, бездонность и одиночество. Другим людям всегда от тебя чего-то нужно, и, как правило, чего-то такого, чего у тебя и в помине нет. Имея хороший корабль, ты можешь оставить за кормой все их сложности и путаности вкупе с их тяготением. Пока курсовые компьютеры вносили в программу полета последние уточнения, она стала думать о Мортоне Годфри, о нужде в его глазах, о беспросветном отчаянии в его поцелуе. Как безнадежно запутаться должен он был в бесконечно двоящейся и ветвящейся личности принцессы Бадрульбудур.

— КАПИТАН, МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ВАМ БЫ СТОИЛО ПРОВЕРИТЬ ГРУЗ, — сказала Алиса.

— Господи милосердный, — вздохнула Табита и принялась выводить на мониторы картинки из разных точек трюма. — Там-то еще что?

— У МЕНЯ СОЗДАЛОСЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО ТАМ ИМЕЕТ МЕСТО НЕКОТОРАЯ ПОРЧА, — бесстрастно ответствовал корабль.

Табита отстегнула карабины гамака, подплыла к внутреннему люку трюма и торопливо его открыла.

Они находились в десяти тысячах километров от Умбриеля, и грезы уже выказывали явные признаки разложения. Вдали от своего творца, без его постоянной поддержки они кривились и расплывались.

Капитан сунула руку в отверстие сетки и вытащила большой черный шар с неправильной формы отверстием. Внутри шара было нечто иссохшее и шелушащееся, похожее на безногую курицу, виденную ею во время поездки к колодцу. Лицо почти уже отсутствовало и не поддавалось узнаванию.

Она не успела еще задаться вопросами, что же теперь делать и огорчает ее все это или нет, как заработал коммуникатор.

— Вызываю Браво Кило 3 3 Браво Кило — по американскому авиационному алфавиту БК, то есть в данном случае «Берген-Кобольд». ноль — ноль — дебатка — ноль — пятер — ка-дебатка. Звами аварит палица. Демедлено верните, повторяю: верните да Убриэль.

Ну что же, можно не сомневаться, это они и есть, копы. Да и этот грубый, нелюдской акцент говорил сам за себя. И все же капитан одним толчком перенеслась обратно к пульту и взглянула для проверки на экран.

И вот оно, пожалуйста, в кошмарном, не для человеческого глаза цвете: синяя, гладко выбритая собачья морда какой-то эладельди из транспортной полиции