Дэвид Вебер - Миз гардемарин Харрингтон

— Да, сэр, — снова сказала она и он кивнул.

— Рад это слышать. В таком случае главстаршина Шелтон готов показать вам ваше жилище, какое ни есть. Удачи, миз Харрингтон.

— Спасибо, сэр.

— Свободны, — сказал он и повернулся к экрану терминала, а гардемарин снова вытянулась по стойке смирно и вслед за главстаршиной Шелтоном покинула отсек.

Хонор закончила застилать койку (простынями с меткой “Остров Саганами” и одеялом натянутым так туго, что на нем могла подпрыгнуть пятидолларовая монета), отсоединила принайтованный к сундучку модуль, а сам сундучок задвинула между ожидавшими своего часа на переборке кронштейнами. Она усмехнулась, вспомнив одного из однокурсников — из семьи землепашцев с Грифона совсем не имевшей связи с Флотом — который проявил свое бездонное невежество в тот день, когда им выдали их первые сундучки громко поинтересовавшись почему им обязательно быть абсолютно одинаковых размеров. Ответ на этот вопрос стал очевидным во время первого же учебного полета. Теперь же Хонор установила свой сундучок на место, открыла дверцу, отключила антиграв и, дождавшись когда он встанет на место обретя полный вес, включила магнитные захваты.

Несмотря на горящие индикаторы полного захвата, она подергала сундучок для проверки. Некоторым случалось поверить показаниям индикаторов когда делать этого не стоило, но в этот раз все было в порядке, так что она закрыла дверцу и принялась крепить модуль к раме ее койки. К этому делу она подошла даже внимательнее, чем к установке сундучка, а Нимиц внимательно наблюдал за ее действиями улегшись на подушку. В отличие от сундучка, который был стандартным флотским инвентарем, ей — точнее ее отцу, который подарил ей его к выпуску — пришлось заплатить за этот модуль почти семнадцать тысяч мантикорских долларов. По ее мнению, деньги эти были потрачены с умом, поскольку это был модуль жизнеобеспечения, которому предстояло сохранить жизнь Нимица в случае разгерметизации отсека. Она тщательно убедилась в том, что модуль хорошо закреплен, нажала на кнопку самотестирования и удовлетворенно кивнула, когда контрольная панель ожила и программа диагностики подтвердила полную исправность устройства. Нимиц сопроводил ее кивок собственным удовлетворенным мяуканьем. Она же отвернулась, чтобы наконец осмотреть кубрик, известный под достаточно неромантичным названием “Салажий Уголок”, пока главстаршина Шелтон не вернулся.

Это было достаточно большой отсек для корабля такого маленького — и старого — как “Воительница”. По сути он был почти вдвое больше ее комнаты в общежитии на Острове Саганами. Конечно, в той комнате они жили только вдвоем, она и ее подруга Мишель Хенке, а этот кубрик был рассчитан на шестерых. Однако в настоящий момент застелено было только четыре койки. Похоже “Воительница” отправляется не перегруженной гардемаринами.

Это и хорошо и плохо, отметила она усаживаясь в одно из спартанских, немеханизированных кресел возле видавшего виды стола. Хорошо то, что у нее и трех ее соседей будет чуть больше пространства, но, в то же самое время, это означает, что на них четверых придется вся нагрузка. Все знают, что большая часть из того, чем приходится заниматься гардемарину во время практики является просто заданиями, придуманными офицером ответственным за их обучение, тренировочными упражнениями, а не чем-то жизненно важным для корабля. Но многое все же было реальной работой. Гардемарины были офицерами короля — возможно нижайшими из нижних и только на время, но все равно офицерами, — и от них ожидалось принять на себя часть необходимой работы на борту.

Она взяла Нимица на колени и начала медленно перебирать пальцами его мягкий, пушистый мех улыбаясь при пощелкивании статического электричества сопровождавшего ее касания. Он мягко мяукнул и прижался к ней головой, наслаждаясь ее лаской, а она глубоко, медленно вздохнула. Это был первый раз, когда она смогла по-настоящему расслабиться с того момента, как закончила паковать свои скудные пожитки в сундучок этим утром на Острове Саганами, и передышка обещала оказаться короткой.

Она закрыла глаза, позволила своему мозгу немного отдохнуть, и принялась прокручивать перед мысленным взором интервью с коммандером Лэйсоном. Старпом королевского корабля был как минимум полубогом, стоящим по правую руку от Капитана. Так что действия и мнения Лэйсона не должны были подвергаться сомнению каким-то гардемарином. Но в его вопросах было нечто, некий подтекст, который она никак не могла уловить или обозначить. Она еще раз попыталась убедить себя, что все это только последствия нервозности первого дня на борту корабля. Он — старпом, и работой старпома было знать все что возможно о своих подчиненных, даже если речь идет всего-то о гардемаринах. Но Хонор чувствовала странную убежденность, приходившую редко, но никогда не обманывавшую, что дело было в чем-то еще. И так ли это, или нет, но он совершенно точно расценил появление Нимица на борту “Воительницы” по крайней мере как потенциальную проблему. Кстати, главстаршина Шелтон, похоже, чувствовал то же самое. Хонор вздохнула.

Это не было ни первым, ни вторым, ни даже двадцатым случаем, когда она встречала подобное отношение. Как и предположил коммандер Лэйсон, она была сведуща во флотских установлениях, касающихся древесных котов и принятых ими людей. Однако большинство флотских не были столь же сведущи, поскольку подобная надобность возникала очень редко. Связи между древесным котом и человеком были исчезающе редки даже на родном для Хонор Сфинксе. Шестилапые древесные жители почти никогда не встречались за пределами планеты, а во Флоте они были еще более редкими гостями, чем на гражданке. Хонор втихаря провела небольшое исследование и, насколько ей удалось установить, из всех находящихся на активной службе в настоящее время — включая ее — принятыми были не больше дюжины. Это число было ничтожным в сравнении с общей численностью персонала Флота, так что не стоило удивляться, что появление кота всегда вызывало некое оживление.

Однако понимание причин возникновения проблемы ее не решало. Хонор чувствовала болезненную уверенность в том, что присутствие Нимица расценивается как потенциально разрушительное большинством людей незнакомых с этими созданиями. Даже те, кто разбирался в этом получше, часто относились к котам как к чрезвычайно умным домашним животным, а большинство, к сожалению, и не пыталось разобраться, даже если им предоставлялась такая возможность. То, что коты не могли изобразить что-либо похожее на звуки человеческой речи только усугубляло ситуацию, а то, что они выглядели так мило и приятно ничуть не ослабляло ревнивое недовольство их присутствием.