Любовь Безбах - Королевские шутки

— Ты — великий рыбак, — сказал ей воин, притянул девочку к себе и поцеловал в лоб. Затем приблизил к губам раковину и извлек из нее потрясающий переливчатый звук. Гости дружно захлопали в ладоши под скандирующий аккомпанемент рога.

После турнира гости пару часов отдыхали. Воины, участвовавшие в турнире, отправились к лесному озеру, чтобы смыть с себя пот и пыль и вдоволь искупаться. Арина и Сиаль скрылись от всех в комнате Арины, чтобы привести себя в порядок, отдохнуть и поделиться впечатлениями. А впечатлений было много. Пленница обнаружила, что Сиаль безнадежно влюблена в Парсата.

— Нарисуй мне его, пожалуйста, — просила она Арину.

— Для этого мне надо постоянно видеть его перед собой, по памяти я никого не нарисую.

— Я напомню тебе, какой он. Я буду постоянно тебе напоминать!

— Не сомневаюсь.

— Арина, я так боялась, что ты упадешь в обморок!

— Когда? — удивилась девушка.

— Когда… когда вручала победителю приз.

— Он сам себе его вручил, — ответила Арина, порозовев. — А ты, мне кажется, до сих пор в обмороке.

Сиаль сконфузилась и засмеялась:

— Как хорошо, что ты со мной!

Она преобразилась за считанные пятнадцать минут: лицо осветилось, угловатые движения куда-то делись.

Пир по своей пышности не уступал земным пирам. Крепкие столы трещали под огромным количеством блюд в красивой увесистой посуде. Храбрые воины вспоминали былые сражения, охоты; веселые байки и шутки так и сыпались, становясь все откровеннее, гости заливисто хохотали. Арина смотрела на зертилийские яства, и кровь у нее стыла в жилах. Что Туба делала вместе со своими чертенятами на кухне с этими жуками, червями, змеями, черепахами и птерозаврами, знают одни боги на Сиале. Каф наблюдал за Ариной через весь стол, и та, невольно вскидывая на него взгляд, даже отсюда видела, как в его глазах вспыхивают хищные огоньки. Он смеялся в ответ на ее сердитые взгляды, и на его темное лицо как будто падал луч света. Арина и без него ощущала излишнее внимание, и сидела, как на иголках. Она привыкла к повышенному мужскому вниманию на Земле, но здесь она была одна на чужой планете и сейчас ощущала это особенно остро. Она изнывала от непреодолимого ощущения опасности. 'Буду ночевать в комнате Сиаль', - решила пленница. Приняв решение, она немного успокоилась.

Сиаль беспрестанно пыталась угостить ее чем-нибудь, прицельно выбирая на столе самое гадкое.

— Попробуй змеиных голов! Что ты отнекиваешься? Они же тают во рту! Отъешь хоть кусочек скального паука, ты же сейчас похудеешь за столом. Ха, посмотри на этого рыжего, он уснул в салате из мухоловок! Не хочешь паука?! Ничего, здесь есть рагу из глаз пушистых червей. Тут такая вкуснятина есть — паста из красных морских жучков. На лепешку мажь. М-м, прелесть! Ты попробуй, очень вкусно!

'Будто лист жуешь капустный', - подумала про себя Арина, глядя на яства с нескрываемым отвращением. На самом деле она уже наелась до отвала, пробуя блюда, происхождение которых Арина не знала. И молилась, чтобы Сиаль не развеяла ее невежество. Из чего бы там ни было, Туба стряпала невероятно вкусно. 'Познакомить бы Тубу с Томом Траверсом', - размечталась Арина и заметила, что давно сидит нетрезвая. Сиаль жужжала в ухо:

— Арина, ты сегодня самая красивая. Видишь двух красоток, которые таращатся на папу с вожделением? Это госпожи Лейза и Тинга. У них одна мечта — выйти за него замуж или хотя бы затащить его к себе в постель. Обе поклялись расцарапать тебе лицо. Выпей вина, ты совсем не пьешь. Это вино из таверны, про которую я тебе говорила.

Арина пьянела и добрела к окружающему миру. Она устала от напряженности, от круглосуточного ожидания неприятностей, от собственного недоверия ко всему и ко всем. Чувство опасности притупилось, и пленница о нем забыла. Лица при свете громадной люстры казались почти родными, а звуки музыки, извлекаемые веселыми подпитыми музыкантами, будоражили кровь. Многие танцевали. Арина улыбалась всем подряд, потому что ей было хорошо, весело, на нее устремлялось множество мужских взглядов, а она оставалась для всех недосягаемой. Каф поднялся с кубком в руке, и, перекрывая громовым голосом веселый шум, предложил выпить за красоту хозяйки пира. Гости ревом поддержали его. 'Почему бы разок и не выпить за собственную красоту?' — спросила себя Арина и приняла вызов. Мужчины встали с полными кубками. Арина подняла бокал и дерзко улыбнулась Кафу через стол.

Когда гости расселись по местам, Сиаль тронула пленницу за локоть и прошептала ей на ухо:

— Смотри, как он смотрит на меня!

Незнакомый молодой человек поглядывал на Сиаль масляными глазками.

— Ты ему нравишься, — сказала она.

— Я вижу. А вот как погашу ему глаз, будет знать, — задиристо ответила девочка-подросток.

Арина рассмеялась и пригрозила девочке:

— Если выпьешь еще хотя бы глоток, я тебя выдеру.

Ее стали приглашать на танцы, и она, конечно, танцевала. Перед приглашением мужчины спрашивали разрешения у Кафа. Сам Каф не подходил. Арина не знала многих обычаев Зертилии и местных правил этикета, иначе бы она не удивлялась 'невниманию' Кафа.

С правого бока к ней приткнулась Сиаль и со смехом сообщила, что масляный глаз уже погашен, но не ею, а Парсатом. Арина сообразила, что никогда в жизни столько не пила. Она покосилась на Парсата и Сиаль, ведущих за столом светскую беседу и поглощенных друг другом, выбралась из-за стола и потихоньку удалилась к себе. Коснувшись головой подушки, она провалилась в сон.

Она проснулась среди ночи с хмельной головой от необычной неги. В камине привычно потрескивали дрова. Стояла тишина, шум пира не проникал сквозь толстую дверь. На краю топчана сидел Каф и смотрел на нее неотрывно. В комнате, освещаемой огнем камина, она различала только его силуэт на фоне огня, да еще желтый отсвет в глазах. Арина взирала на него спокойно и без удивления.

— Кровь горяча, как вулканический гейзер. В ней бродит первозданная тьма джунглей, — промолвил Каф.

'Что он говорит?' — удивилась Арина, еще не понимая, что проснулась. Каф склонился над ней, заслонил свет от камина, коснулся горячими губами уголка ее губ. Потом выпрямился, внимательно изучая пленницу черными глазами, горящими мистическим желтым огнем, и погладил ее ключицы. Затем склонился над ней снова. Арина удивилась, что эти привыкшие к клинку сильные и тяжелые руки такие ласковые. Она почувствовала на себе его горячую тяжесть и опомнилась. Полусон резко перешел в действительность.

— Нет, — громко сказала она по-зертилийски. Он не прореагировал, и Арина укусила его за нос. В конце концов, вокруг была древняя тайга, а не цивилизованный Лондон. Каф отпрянул, а она, сердито сопя, уперлась ногой ему в висок и чуть не сломала крепкую руку. Прием Серафимы.