Василий Орехов - Миссия невыполнима

Среди тех представителей элиты, кто в заговоре не участвовал, но одобрял его или просто позволил заподозрить себя каким-нибудь неосторожным словом, внезапно разразилась короткая, но весьма интенсивная эпидемия самоубийств и криминальных убийств. При этом все убийства были немедленно раскрыты по горячим следам, однако судов по ним тоже практически не было, поскольку все предполагаемые убийцы по странному совпадению тоже были расстреляны при попытках сопротивления властям.

Получив жестокий урок, самые влиятельные семейства прикусили языки и почтительно склонили головы, а король окончательно забрал в свои руки неограниченную власть и деньги государства, перестав даже обращать внимание на королевский совет, который теперь почти полностью состоял из послушных ему болванов, трясущихся за свои жалкие жизни.

Сам Шариф, один из главных заговорщиков, уцелел в этой мясорубке только чудом. Осторожный, как дикий кот, он сразу постарался до минимума свести свои контакты с другими участниками мятежа. Именно это его и спасло. После того как один из его непосредственных контактеров погиб при аресте, пытаясь отстреливаться от агентов «Аламута», а второй принял яд за полчаса до того, как к нему нагрянули незваные гости, причастность господина министра к заговору осталась скрытой для спецслужб. Его неоднократно допрашивали в связи с несостоявшимся мятежом, но Шариф ухитрился не оговорить себя даже под «сывороткой правды», умело уведя допрос в сторону.

Подозрительный Абдельмаджид почти полностью поменял состав приближенных придворных – даже те, кто не был заподозрен в заговоре, по большей части оказались отправлены в провинцию или под благовидными предлогами удалены из королевского дворца. Однако Абдунасер Шариф всегда выказывал столько глубочайшего почтения монарху и такую искреннюю преданность, что он стал одним из тех немногих избранных, кого монаршья немилость обошла стороной. К тому же у молодого короля не было никого, кто разбирался бы в экономике королевства хотя бы вдвое хуже, чем старый министр его отца. А трудности с деньгами ощутил даже он. Так что Шариф оставался одним из двух министров, которые вошли в королевский совет еще до того, как Абдельмаджид взошел на престол Аль-Сауди.

Вторым был Адиль Азулай, новый глава секретной политической контрразведки «Аламут».

Шагая по дворцовым коридорам в направлении зала, где вскоре должно было начаться заседание королевского совета, Шариф скрипнул зубами. Разумеется, при разгроме заговора не обошлось без предательства. И имя предателя не было для него тайной за семью печатями. Потому что эфенди Азулай, накануне мятежа уверявший высокопоставленных заговорщиков в своей полной лояльности и сочувствии к идее сместить с престола великой страны недостойного тирана, уже на следующий день собственноручно пытал их в тайных подвалах своего ведомства. Из тех, кто заранее знал о заговоре, выжили и сохранили свои посты лишь они двое. Вот только Абдунасер Шариф на Страшном суде мог поклясться, что не предавал друзей. Методом исключения роль Иуды доставалась почтенному Азулаю.

Эта змея тоже будет сегодня на заседании. И ему придется улыбаться, придется сказать ему несколько слов, чтобы коварная и подозрительная змея ничего не заподозрила.

Некоторые семьи, главы которых ранее входили в королевский совет, а затем были казнены Абдельмаджидом, не смирились со случившимся. Но предпринимать новый заговор никто не рисковал. Родовые кланы были изрядно ослаблены массированным кровопусканием, к тому же те, кто сейчас возглавлял их, даже близко не могли сравниться ни по влиянию, ни по искусству интриги с теми, кто стоял у власти во время предыдущего мятежа. А ведь даже те мудрые герои потерпели поражение. Поэтому все затаились. Никакие разумные доводы не действовали на них, оглушенных и загипнотизированных страхом. По сведениям Шарифа, какой-то тайный кружок сопротивления организовал в своем военном округе полковник Али Мухаммед, министр даже оказывал ему в строжайшей тайне финансовую помощь, но едва ли приходилось рассчитывать на то, что в ближайшее десятилетие этот вольнодумный офицерский клуб сможет организовать что-либо вроде полномасштабного государственного переворота.

А королевский министр Абдунасер Шариф слишком ненавидел мерзкую обезьяну на престоле, чтобы ждать столько времени. Поэтому он форсировал события. Хотя в случае, если все откроется, кары, которые могут обрушиться не только на его голову, но и на головы его семьи, оказались бы просто немыслимыми. Потому что он рискнул пойти на то, что не приснилось бы самым отмороженным заговорщикам в самом страшном ночном кошмаре. На убийство. На убийство одного из Саудов! Это было просто немыслимо! Нет, между собой члены рода Аль-Сауди могли творить все, что заблагорассудится. В том числе и руками своих подданных. Но подданный королевства по собственной инициативе не мог даже и подумать поднять руку на священную кровь правящей династии. Монарх мог быть низложен, отстранен от власти, отправлен в почетную ссылку, выслан с планеты, на худой конец, заточен в тюрьму, – но посягнуть на жизнь монарха означало бросить вызов Аллаху.

Это было страшно. Шариф сам боялся думать об этом. Безусловно, бессовестный тиран, грешник и сладострастник, влекущий королевство в бездну, заслужил такую участь. Но он был рукой Аллаха, а нам не дано знать божественные помыслы и замыслы. Для чего-то Всевышний поставил над страной такого слабого и богопротивного повелителя, для чего-то он испытывал народ Аль-Сауди. И чем ответит народ Аль-Сауди – подлым и жестоким убийством тирана королевской крови? Такого ли толкования этой жизненной притчи ждет от него милосердный Аллах?..

Шариф поежился, хотя в просторном дворцовом коридоре было тепло. Теперь, когда заговор, который готовили самые умелые и опытные интриганы королевства, был жестоко подавлен, шансы найти союзников для нового заговора практически отсутствуют. А вот отыскать мастера для одного выстрела… Он понимал, что другого выхода нет, и все же ему было весьма не по себе. Весьма.

Он уже давно начал собирать сведения о мафиозных и террористических группировках, способных осуществить столь дерзкий план, как физическое устранение короля Аль-Сауди. Господин министр прекрасно понимал, что эта идея граничит с безумием, поскольку после неудавшегося мятежа короля охраняли как живого Пророка. И все же нет такого хитрого замка, к которому нельзя было бы подобрать отмычку. А галактические преступники ради денег способны на все – даже воплотить безумную идею в жизнь.

О нет, эфенди Шариф не собирался узурпировать власть в государстве, когда Абдельмаджида не станет. Он даже не собирался получить какие-то бонусы от смены власти – ну, разве что самые крохотные. Королевский министр действовал исключительно из благих побуждений – на благо государства и всех его обитателей.