Василий Орехов - Звездный десант

— Эти ублюдки не отвертятся без нашего свидетельства? — озабоченно спросил Ларри на ходу.

— А, — беспечно отмахнулся напарник. — Там целый автобус свидетелей. Этим ребятам присудят по двадцать лет на электрическом стуле. А мне совсем неохота светиться в полицейском досье — как и тебе, думаю.

— Ну и славно.

Они выбрались в таможенную зону и пристроились в «зеленый коридор», благо у обоих было с собой только по небольшой спортивной сумке. За их спинами к порталу номер пять стекались блюстители порядка.

— Это что, теперь при штабе учат таким приемам рукопашного боя и тактике антидиверсионных подразделений? — как бы между прочим поинтересовался Заноза, когда они с напарником миновали границы таможенного поста.

— Это был очень особый штаб, — лаконично пояснил штабной, и Ларри не стал больше ни о чем его спрашивать. Ну, не хочет человек говорить, и не надо. Может, он подписку о неразглашении давал. Пожизненную. — Ну, будь здоров, Тюлень! — напарник хлопнул Джарвиса по подставленной ладони. — Страшно рад был работать с тобой. Надеюсь, еще увидимся. — Он развернулся и направился в противоположный конец зала, где под световым табло собиралась его экскурсионная группа.

По какому-то совпадению Кувалда со своей командой расположился совсем рядом с ними. Пожав плечами, Заноза двинулся следом за своим новым знакомым.

— Эй, ты чего? — удивился тот, когда Ларри снова остановился перед ним. — Забыл что? Я же сказал — счастливо оставаться.

— Счастливо, счастливо, — подтвердил Джарвис. — Я тут со своими ребятами потусуюсь, ничего?

— Мать твою, Тюлень, — проговорил штабной, наблюдая, как руководители их с Ларри групп обмениваются рукопожатием. — Мир тесен. Похоже, мы с тобой направляемся в одно и то же место.

Заноза фыркнул.

— После того что произошло пять минут назад на стартовой площадке, я бы сильно удивился, если бы вышло по-другому. Меня, кстати, Ларри зовут, но тебе можно запросто: Заноза.

— Грег. Грег Челюсть.

Со всех концов зала к порталу номер пять бежали охранники. Пассажиры пугливо жались к зеркальным стенам.

— Пошли, ребята, — забеспокоился Кувалда. — Здесь становится слишком шумно, а нам еще надо как следует отдохнуть с дороги.

— А ты видел, старик, как «Красные дьяволы» раскатали «Нью-астонских чертей»? В блин!

— «Черти» на выезде играть вообще не умеют. Восемь очков за первый круг! Посмотрим, как твои «Дьяволы» справятся с «Адскими псами»…

— Ничего. К игре с «Псами» как раз Джимми Парсонс поправится после травмы.

— Джимми Парсонс — дерьмо цыплячье.

— Это ты от вредности характера так говоришь, старик. Джимми Парсонс — самый быстрый игрок в Лиге.

— Быстрый-то он быстрый, да что толку? Обгоняет всех, а потом врезается со всей дури в стоппера и не может его даже с места сдвинуть. Массы не хватает…

Рувим Колесо и Рой Пуля сидели за барной стойкой казино «Крылья черепахи» и лениво потягивали пиво. После того как боевики Колхейна попортили здание, пытаясь убить Глама, наследник двух гангстерских империй за собственный счет восстановил его: он не забыл, кто именно первым запустил слух о воинских талантах Саггети-младшего, и умел быть благодарным. Капитально отремонтированные «Крылья черепахи» без привычного отвратительного запаха с кухни и лохмотьев грязи на стенах начали привлекать больше клиентов, и дела Колеса понемногу пошли на лад — настолько, что у него больше не было необходимости самому дежурить за кассой, и он нанял для этого симпатичную девушку. Теперь у досточтимого Рувима появился излишек времени, чтобы степенно обходить свои владения дозором и приблизительно раз в час подсаживаться к барной стойке, чтобы угостить себя чем-нибудь алкогольным.

— А у тебя сегодня аншлаг, старина, — как бы между прочим заметил Рой, доброжелательно оглядывая отремонтированный игровой зал.

— А ничего, не жалуюсь, — отозвался старик, придвигая к себе очередной бокал.

— Такой бизнес нужно хорошо охранять, Рувим, — авторитетно заявил Пуля. — Обидно будет, если из-за какой-нибудь…

Старый Зильберман громко фыркнул, расплескав пиво. Осекшись, Рой озадаченно уставился на него.

— Заканчивай эти подходцы, парень, — проговорил Колесо, утирая забрызганный подбородок. — Мне семьдесят пять, я за свою жизнь столько этого дерьма наслушался, что уже тошнит. Некоторые из этих подходцев я же сам и придумал, когда работал у Саггети. — Он глотнул пива, громко рыгнул. — Короче, сопляк, ты предлагаешь мне перейти под руку своего босса. Поменьше текста, я ненавижу эти пустые бла-бла-бла. Говори только то, что важно для дела.

— Саггети конец! — с жаром произнес Пуля, тоже приложившись к своему бокалу. Он словно ждал этого разрешения сразу взять быка за рога. — Все умные люди это понимают. И Хаттон, и Ормонт, и Гусман уже давно у нас. А кто еще не у нас, тот будет у нас через неделю. Бросай неудачников, старик, и присоединяйся к победителям. Это я тебе говорю даже не как член семьи Каперони, а как старый друг.

— Послушай меня, мальчик, — веско проговорил Колесо. — Друзьями мне были Джорджо Саггети, Рэнди Копыто и Берт Зомби. Ты мне — так, знакомый, время от времени проигрывающий в моем казино очередную двадцатку. Я работал с кланом Саггети всю свою жизнь. Я помню Адриано Бивня, который стоял у истоков этого семейства. Я участвовал в Шелбивильской резне. Я видел, как Глам Саггети, рискуя жизнью, расправился с теми ублюдками, которых Колхейн отправил громить мое заведение. Когда я вышел в тираж и растерял зубы, дон Джорджо подарил мне это казино от щедрот своих, чтобы у меня была спокойная обеспеченная старость. Я был лучшим боевиком семейства, и его враги тряслись от страха при одном упоминании моего имени. На этой работе столько не живут, Пуля, ты прекрасно знаешь. И теперь ты предлагаешь мне предать собственную жизнь, только чтобы без особых проблем протянуть еще лет десять?! Брось, молокосос. Это даже не смешно. Я за эти годы выпил несколько цистерн виски, выкурил пару табачных плантаций, испортил столько девчонок, что хватило бы на полноценный женский монастырь, — так чего мне еще желать от жизни? Нет, парень, старая дружба не продается. Так и передай своему боссу.

— Подумай как следует, старик. Хорошо подумай.

— Никогда не любил думать! — возмутился Зильберман. — Всегда считал, что сначала надо стрелять или делать ставку, а потом уже думать, правильно ли поступил. Если делать так, то время от времени будешь попадать в серьезные неприятности. Но если так не делать, то рано или поздно обнаружишь себя мертвым. У нас очень нервный бизнес, знаешь ли. А теперь проваливай, пока я не расчехлил свой верный разрядник.