Георгий Мартынов - Каллисто

Она звучала с какой-то необычайно мягкой силой, и ее было хорошо слышно на много километров вокруг.

Люди стояли, глубоко потрясенные этой музыкой, впервые раздавшейся на их планете. Это было создание неведомого композитора, близкое и дорогое тем существам, которые прилетели на Землю, иначе они не взяли бы его с собой. Они показывали людям Земли лучшее произведение своей музыкальной культуры, зародившейся бесконечно далеко и силой разума принесенной сюда, на Землю.

Смолкла песня, и опять над полем пронесся тяжелый удар молота о звонкий металл.

Наступила тишина.

Оркестр полка молчал. Было неизвестно, услышат ли обитатели корабля сквозь стенки своего шара ответную музыку. Когда они выйдут, Земля ответит им.

Сейчас они должны выйти!

Напряжение достигло предела. Вот сейчас, в каком-то, пока неизвестном, месте откроется дверь, может быть на землю упадет лестница, и появится… Кто? Какие существа выйдут к людям?..

Дыхание спиралось в груди, сердце билось неровно и часто, нервная дрожь трясла людей. Всюду виднелись бледные, напряженные лица с глазами, устремленными к кораблю…

Сейчас выйдут… Кто?

Уродливые пауки с мохнатыми телами и неподвижным жестоким взглядом огромных глаз, глаз спрута?..

Подобия людей, с шестью руками и хоботом на лице?..

Исполинские жуки с жесткими перепончатыми крыльями и человеческими головами?..

Или вся фантазия Земли не в силах предвидеть их внешний облик?

Сейчас откроется дверь…

Их ждали… ждали с напряженным вниманием, не спуская глаз с корабля, но они появились неожиданно. Того, что произошло в действительности, никто не ожидал.

Внезапно со всех сторон одновременно раздался тысячеголосый крик…

На самой вершине шара показалось живое существо.

Несколько секунд оно неподвижно стояло, четко вырисовываясь на голубом фоне неба.

Потом рядом с ним появились еще семеро.

Они казались совсем маленькими на такой высоте, в сравнении с исполинским размером их звездолета. Контуры их фигур были похожи на людей, одетых в длинные мягкие одежды. Отчетливо виднелись головы.

Почему они вышли наверху? Или, показавшись людям, они снова исчезнут внутри корабля, не ступая на землю? Может быть, они опасаются приближаться к неизвестным им существам?..

И вдруг складки «одежд» зашевелились, распахнулись, и восемь крылатых фигур поднялись в воздух…

Птицы!.. Птицы с человеческими головами!

Они плавно, свободно и красиво опускались вниз. Крылья не шевелились. Они управляли своим полетом, как делают это орлы или ястребы, наклоняя тело и слегка покачиваясь.

Подняв головы, застыв от изумления, люди следили за полетом своих гостей.

Птицы…

Разумные птицы населяли неведомую планету, откуда прилетел этот корабль.

И этот гигантский шар был сделан птицами. И музыка, прекрасная мелодия гимна-песни была создана птицей… С этими пернатыми звездоплавателями говорили люди на языке математики… И птицы осуществили великую мечту человечества — межзвездный полет!

Люди ждали, но того, что они увидели, никто не мог предвидеть.

Тишину нарушил голос профессора Лебедева.

— Этого не может быть! — сказал он.

— Значит, может, — печально отозвался Штерн.

В пяти шагах от группы ученых птицы легко и плавно опустились на землю, сложили крылья, и встали на ноги… на обыкновенные человеческие ноги… на две ноги!

Одновременным движением они что-то сделали у груди, и крылья вдруг отделились от тела и легли на землю. Освободились руки… две! Летательные аппараты лежали у ног своих хозяев.

Это были не птицы, а люди!

Все восемь были одинаково одеты в светло-серую одежду, похожую на летный комбинезон, с красными меховыми воротниками и такими же манжетами на запястьях. На каждой руке было пять пальцев, только значительно более длинных, чем у людей.

И они были черные!

Все — руки, шеи, лица, были черными, черными, как китайская тушь.

Черты их продолговатых лиц были такие же, как у людей белой расы, и красивы, красивы с земной точки зрения. Светлые золотистые волосы лежали мягкими волнами. Головы были ничем не покрыты. Ростом они были около двух метров, и их широкие плечи указывали на физическую силу. По первому впечатлению, они казались молодыми. Их глаза (два глаза) были очень длинны и узки, так что казались прищуренными. Ресницы были золотисты, как и волосы. Никаких признаков бороды или усов не было заметно.

Освободившись от своих крыльев, они сдвинулись теснее, ближе друг к другу, подняли головы и прямо взглянули своими узкими глазами в глаза людей.

Несколько минут представители двух миров неподвижно стояли друг против друга.

Люди Земли испытывали такое мучительное волнение, что, казалось, продлись оно еще немного — и обезумевшее сердце не выдержит и разорвется. Они были не в силах сделать хотя бы одно движение.

Что испытывали пришельцы из глубин вселенной, было трудно сказать, но их неподвижность говорила о многом.

Стояла такая тишина, что ясно слышалось учащенное дыхание… дыхание обеих групп.

И вдруг пришелец, стоявший прямо напротив Куприянова, сделал несколько шагов вперед и обнят его. Обнял так, как сделал бы это человек Земли, встретивший друга после долгой разлуки.

И ученый Земли ответил ученому другой планеты крепким объятием.

Тишина взорвалась.

Запоздало грянул оркестр. (От волнения музыканты бессовестно фальшивили.) Нарушая дисциплину, почетный караул бросился вперед. Пришельцев подняли на руки.

И они улыбались.

Радиокомментатор опомнился и бросился к забытому микрофону. Корреспонденты, с расстроенными лицами, взялись за свои аппараты Они тоже забыли о своих обязанностях и не засняли появления гостей. Все смешалось в волнующуюся, гудящую толпу.

Несколько минут у корабля творилось что-то безумное. Звездоплавателям не давали ступить на землю. Они переходили с рук на руки. Каждый хотел хотя бы притронуться к ним.

Первым пришел в себя Черепанов. Он что-то сказал стоявшему рядом с ним офицеру. Раздалась громкая команда, перекрывшая шум. Со смущенными, виноватыми лицами солдаты бегом вернулись на прежнее место и с молниеносной быстротой выстроились.

Гости получили свободу.

Все это время Куприянов стоял рядом с человеком, обнявшим его, держа его за руку. Они часто смотрели друг на друга и улыбались.

Радиокомментатор подошел к ним и попросил профессора выступить у микрофона.