Борис Иванов - Участник поисков

Но для Сети общественность не указ. Вот Сеть для общественности — еще как! Поэтому наученная горьким опытом общественность единодушно сделала вид, что безропотно подчиняется указаниям скопища интегральных схем и переплетения волоконных кабелей.

После чего начался цирк.

Андроиды, будучи внутренне устроены по образу и подобию своих создателей, точно так же, как и те, безропотно умирать от голода, холода и отсутствия медицинской помощи вовсе не собирались. А люди — со своей стороны — не торопились вернуться к пультам мусороуборочных агрегатов, унылой возне с переборкой отслуживших свое движков и уборке больничных палат за неспособными себя обслужить инвалидами. Еще меньше желающих было работать на объектах повышенного риска — космических и глубоководных установках, в цехах вредных производств.

Компромисс нашли быстро.

Андроиды — этакие доброхоты — стали дарить свой труд людям Большой Колонии бесплатно. А те — точно так же, по доброте душевной — соглашались кормить и поить общину ставших социально ущербными бывших «универсальных социальных рабочих». Быстренько и без особых хлопот возникла и подпольная медицина для андроидов — либо откровенно противозаконная, либо в клиниках на территориях, не подпадающих под юрисдикцию Бэ-Ка. На «чужих» орбитальных станциях, при вечно нуждающихся в деньгах посольствах бедноватых Миров... Короче говоря, система использования андроидов, раз возникнув, не пожелала спокойно умирать. Она только стала в тысячу раз более сложной и лицемерной. Всяческих злоупотреблений — по сравнению с которыми те, что послужили основанием для принятия «Постановления», были просто «цветочками» — стало просто не счесть. Рабство и работорговля, ранее узаконенные, а ныне ставшие внезаконными оказались в десятки раз более жестокими и беспощадными к своим жертвам.

Города Большой Колонии переполнились толпами благорасположенных к людям — о, этот Первый Закон робототехники! — слегка неуклюжих миляг, готовых за кусок пиццы или чашку горячего супа вывернуться перед своим благодетелем наизнанку. Естественно, среди благодетелей нашлись такие, которые находили весьма оригинальное применение подобному напору добровольно предлагаемых услуг — в обход достаточно формальных Законов Айзека. А затем появились и андроиды со снятыми Законами. Такие, что вполне могли обслуживать траффик наркотиков или быть киллерами. А что тут удивительного? Все, что настроено, легко сбить с настройки. Гораздо легче, чем настроить вновь.

Крайне неприятной неожиданностью оказалось то, что никакой тенденции к снижению числа андроидов специалисты не обнаруживали. Скорее наоборот — последние лет пять поговаривали, что от андроидов скоро житья не станет и что состав их вроде как даже помолодел. Причины видели то ли в существовании мощной подпольной индустрии производства андроидов, то ли в том, что клятые твари нашли-таки способ размножаться самостоятельно. Сперва такое предположение подняли на смех — самовоспроизведение андроидов не было предусмотрено ни их конструкцией, ни интересами производителя — кому нужен товар, который, будучи продан, затем начнет изготовлять себя сам? Но смеяться поторопились. Привлеченные к ответу специалисты «Айзеке энимэйшн» с большим скрипом раскололись и выдали засекреченную руководством концерна информацию. На крайний случай — при остановке основного производства (из-за аварии, нехватки средств, бойкота и т. д.) — способность к размножению все-таки была заложена в андроидов. Правда, ее чрезвычайно остроумно и как полагали разработчики — надежно заблокировали. Но кто не знает, что замки не от воров сделаны...

Как именно обстояло дело — не знал никто. И, похоже, не хотел знать. Ни Сеть, ни муниципальные власти Большой Колонии не торопились предпринимать расследование феномена неистребимости «универсальных рабочих».

А самым неприятным было то, что начала размываться, становиться все более зыбкой сословная грань между как бы рабами и как бы свободными людьми. Дошло до того, что человек со стороны уже не всегда был уверен, имеет ли он дело со смахивающим на андроида «бомжом», или с бомжеватым андроидом.

Весь этот процесс специалисты из Федеральной социологической службы окрестили мудреным именем «социальная эутрофикация» — «заболачивание общества». Защитив на материалах, собранных в Большой Колонии, не одну дюжину диссертаций по этой теме, они могли чувствовать себя вполне удовлетворенными. Чего никак нельзя было сказать, например, о жителях Нью-Чепеля. Как и обо всех обитателях Большой Колонии, впрочем.

Общество раскололось на «интегратов» — сторонников немедленного или поэтапного признания андроидов равной в правах с людьми частью населения Большой Колонии, а также постепенной интеграции с ними — со всеми вытекающими отсюда последствиями. И «сегрегатов» — весьма истерически настроенную и разношерстную партию, требующую полной изоляции андроидов, их изгнания, а вообще говоря — поголовного их уничтожения.

Людям деловым да и огромному числу лиц, склонных ловить рыбку в мутной воде, не нравилась ни та ни другая крайность, и это отражалось в опросах общественного мнения, на которые — в данном вопросе — ориентировалась Сеть Управления. Соответственно Сеть и не спешила с принятием мер.

Общество Большой Колонии отнеслось безразлично и к истерическому визгу сегрегатов, и к витиеватому бормотанию либеральствующих демократов-интегратов. От всего этого быстро устали. Гораздо внимательнее прислушивались люди к тихому, проникновенному голосу старика Нолана. Голос этот ненавязчиво отвечал на те вопросы, которые мог задавать ему любой.

Собственно, Скрипач Нолан не мог называться проповедником. Он никого ничему не учил. Он только отвечал на вопросы. Да иногда еще играл на скрипке. Он давно уже жил так — ходил по кофейням, играл на скрипке и отвечал на вопросы. Много-много лет подряд. И вот из ответов на эти вопросы — ответов, которые чьи-то заботливые руки старательно записывали, снабжая, как это принято в евангелической практике, комментариями, сложилось Учение.

Учение о Храме Единения, о слиянии душ всех, наделенных разумом, и о противостоянии духу вражды и ненависти, увлекшему за собой довольно много влиятельнейших лиц Колонии. Проповедь этого учения не сделала Скрипача Нолана ни пророком, ни богачом, ни политиком.

Политические и религиозные бури проносились над Нижним городом, а старый Нолан все сидел по кофейням, играл на скрипке и отвечал на вопросы — тем, кто его спрашивал. И посматривал по сторонам.

Вот и сейчас он внимательно наблюдал за тем, куда катит волна событий — там, за окном витрины. И, кажется, приготовился вмешаться.