Кирилл Мошков - Тебе, Победа!

- Ты заметил, - сказала Клю, - простые люди на Ирам никак не реагируют, а воины как-то пугаются.

- Лицо узнают, - сказал Богусяк из окна поста связи. - Девушка и впрямь одно лицо с Небесной Душой астлинов, а бывалые воины много раз видели астлинов и знают, кто изображен на их медальонах.

- Загадка, - пожал плечами Йон. - Почему именно ее лицо? Может, эти ее предки поместили на медальоны портрет какой-нибудь своей родственницы, а Ирам на нее похожа?

Богусяк не ответил. Из окна донеслись частные тревожные гудки.

- Тревога, - изменившимся голосом крикнул резидент из глубины комнаты, тут же высунулся в окно и бешено заорал:

- Тревога! Тре-во-га! Сюда летит флаер! Не опознан! Это противник! Тревога!

Богусяк исчез и через несколько секунд выскочил на крыльцо с автоматом в руках.

- Вот беда-то, стреляю-то я неважно, - причитал резидент. Подбежавший Реми протянул руку:

- Давайте мне.

Видно, Богусяк и впрямь стрелял неважно, раз безропотно отдал автомат Реми.

Из-за угла выбежал Пеннега с вилами, за ним - Эвис с обнаженным мечом.

- Где враг, мастер Богусяк?

- Вот они! - ответила за Богусяка Ирам, показывая рукой. - Вон летят!

На востоке низко над горизонтом стремительно передвигалась черная капелька.

- Всем в поле! - крикнул Богусяк. - Укрывайтесь по кустам, по канавам! Я дам тревогу в Колонию!

И толстяк с неожиданной легкостью через окно прыгнул в помещение поста связи.

- Я сказал - всем разбежаться! - донеслось оттуда.

Йон молча схватил Клю за руку, и они побежали через двор к тем кустам, в которых Клю провела ночь. Эвис сказал отцу:

- Огнем бросаться будут. Беги, батя, туда, в поле, ляг за валуном.

Пеннега без долгих размышлений побежал в поле, а Эвис сказал Реми и Ирам:

- Ну, что же вы?

Реми повернулся к Эвису:

- Храбрый воин, укрой великую госпожу.

- Реми, - испуганно сказала Ирам, увидев, что тот снимает автомат с предохранителя и досылает первый патрон.

- Я хорошо стреляю, - ответил Реми и побежал навстречу флаеру.

- Идем, госпожа. - Эвис легонько дотронулся до локтя Ирам и сразу отпустил. Ирам, все время оглядываясь на Реми, побежала вслед за Эвисом. Прыгнув за ним в сухой кювет у дороги, она с отчаянием сказала:

- Я не могу его защитить! Наше... волшебство не действует против такого оружия!

- Я знаю, госпожа, - сказал Эвис. - О!

Приближающийся флаер плюнул огнем. Над головами с шорохом брызнула оранжевая стрела лучевика, и вдалеке что-то бухнуло: флаер попал в один из резервуаров у площадки. А Реми все продолжал бежать по увядшей траве, пока флаер не оказался от фактории буквально в двух сотнях метров. Тогда Реми встал на одно колено - ткань штанов сразу промокла от сырой земли, колену стало холодно - и поднял автомат.

Секунды пошли медленно, как дни. Флаер шел строго на него; Реми видел тусклый отблеск на черной броне, более яркие блики на лобовом стекле, увидел даже светлое пятно за стеклом - лицо пилота; потом под брюхом флаера что-то мигнуло красным, и оранжевая струя протянулась прямо к Реми, жарко свистнула у него над головой и бухнула чем-то позади, и тогда Реми дал длинную очередь; пока автомат четко и сухо дергался у него в руках, он думал: это за маму... за отца... за наш дом... за монахов... за каждого монаха...

Первая пуля ударила в борт, он увидел, как она дымно отскочила от брони, и чуть качнул стволом; четвертая и пятая пули легли точно в красный зев лучевика, что-то пыхнуло там белым, флаер все надвигался, черно брюхо почти полностью заслонило от Реми лицо пилота - а Реми уже почти разглядел его лицо - посреди черного брюха, набухая, вспухал бело-красный нарыв, прямо над головой Реми он лопнул белой трещиной, грянул глухой гром, что-то взвизгнуло, отлетая, и флаер, превратившийся в единый огненный ревущий сгусток, длинной дугой унесся за спину Реми - юноша обернулся - снес верхушки деревьев у дороги и дымной оранжевой массой, оглушительно сотрясая землю, подпрыгнул и рухнул в холмах за дорогой.

Реми вскочил, опустив автомат. Из своих укрытий поднимались Ирам, Эвис, Йон, Клю, высунулся из окна Богусяк, и все смотрели туда, где чудовищным костром чадно пылал флаер. Потом над костром вспухло облако пирофага, огонь утих было, но тут же разгорелся вновь. Столб черно-серого дыма, клубясь, устремился к небу над холмами.

Ирам, вслед за ней Клю и Йон обернулись к Реми. Реми пошел к ним, чувствуя, как у него дергаются губы; впрочем, он справился с губами.

Богусяк спрыгнул на землю. Реми отдал ему автомат.

- Ну ты даешь, - выпалила Клю.

- Реми, ты молодец, - сказал Йон.

Ирам молча схватила Реми за руку.

Эвис негромко сказал:

- Ты великий воин, храбрый стрелок.

С поля, прыгая через кочки, поспешал Пеннега с вилами:

- Мастер Богусяк! Рызер...вуар у нас на площадке снесло! Ой, гляньте, ворота нам спалили!

Вот куда попал второй выстрел лучевика: деревянные ворота при въезде в факторию с треском пылали, завалившись на сторону.

Реми перевел дух, только что обнаружив, что у него в горле стучит сердце и пот выступил на лбу. Он вспомнил тех четверых, которых убил на Акаи. Бог простит, подумал Реми. Это война, и я на ней воин, и если есть на свете правота, то она со мной!

Перед закатом Реми с Эвисом ходили смотреть на остатки флаера. Ничего от него не осталось - оплывшая сплющенная груда металла и кералита. Невозможно было даже сказать, сколько людей было во флаере. Сгорая, флаер расплавил и испепелил все, даже известняковый щебень под собой.

Ночь прошла беспокойно. Опять Реми и Клю спали на улице, на этот раз к ним присоединился Эвис, который не стал возвращаться в город (все походное имущество было у него при себе). Богусяк всю ночь провел на посту связи - они с Йоном по очереди дежурили у постоянно включенного радара, ожидая нового нападения. Одна Ирам крепко заснула в маленькой комнатушке в гостевом домике после того, как ее отовсюду - и с улицы, и с поста - дружно погнали отдыхать.

Ночью звуки разносятся далеко. Было слышно, как в городе собиралось ополчение: неясный гул доносился за полтора километра, а верхушки холмов на юге и видневшиеся между ними крыши города озарял свет факелов и костров.

Утром девятого, провожаемые Богусяком и Пеннегой, путники выехали из фактории сразу после того, как из города вернулись Дага и Тамор.

Против ожидания ехать было не так уж и трудно. Баданы оказались животными нрава удивительно ровного, чтобы не сказать флегматичного. Они сразу взяли ровную, устойчивого темпа рысь, при которой седоков почему-то не подбрасывало так, как это бывает на земной лошади.

Порядок установился сразу и как-то сам собой. Впереди ехал Эвис - копье в стремени, шлем низко надвинут; сразу за ним ехали Йон и Клю. За ними - Реми, оживленно болтающий с Ирам. Дага и Тамор ехали в конце, позади двух толстых вьючных баданов, на боках которых качались тюки с упакованными в кожаные мешки вещами путешественников.