Кирилл Мошков - Победа ускользает

В двух шагах от Кима, то есть от камеры, Петер Зайнеман остановился.

- Друзья, не унывать! -- громко воскликнул он. -- Я только что говорил с Маргарет из Избирательной комиссии. Восточное полушарие уже подсчитано, об этом объявят в восемнадцать по абсолютному, то есть в полночь по Лиссу. На Тюрингии -- сорок два процента за независимость, сорок четыре -- против...

- У-у-у! -- гневно и разочарованно загудел весь штаб, но Зайнеман вскинул руку, и все затихли.

- Зато на Сибири -- только семнадцать процентов против, семьдесят два процента -- "за"!

- По полушарию -- пятьдесят семь процентов "за", тридцать с половиной -- "против", -- мгновенно подсчитал какой-то юноша рядом с Зайнеманом.

Штаб зашумел.

- Спокойно, спокойно, ребятки! -- поднял руки Зайнеман. -- Через час Маргарет обещала мне дать первые прикидки по Тоскалузе -- в семь вечера по Лиссу кончает голосовать Восточный берег.

И он, повернувшись, исчез из поля зрения камеры. Все стали шумно рассаживаться. Ким замер: в толпе сотрудников штаба мелькнуло знакомое лицо.

Ему пришлось прождать минут десять, пока девушка, заслонявшая от камеры интересовавшую Кима часть помещения, не отошла в сторонку.

Ким вгляделся.

Да. Кажется, ему повезло.

В глубине помещения, вдоль стены, стоял ряд отдельных столов, за которыми, видимо, находились какие-то важные лица. Несколько столов пустовали, за несколькими сидели, не отрываясь от терминалов, пожилые женщины. А точно посередине за столом, заваленным бумагами, развалился на стуле, с дымящейся чашкой кофе в руке, крупный, с выразительным носатым лицом мужчина лет пятидесяти с седовато-рыжими длинными волосами, забранными в хвост. На нем была черная кожаная куртка и майка с какими-то грозными надписями, и он оживленно, размахивая чашкой, беседовал с какими-то людьми.

Ким смотрел на него стереоглазами камеры и чувствовал, как теплеет в груди. Заодно у Кима рассеялись и кое-какие сомнения по поводу дела независимости Телема -- раз уж этот человек принимал в нем такое деятельное участие.

Это был Роби Кригер, по прозвищу Реостат. Человек, плечом к плечу с которым Ким -- тогда еще Майк Джервис -- сражался против самого Хозяина много лет назад. Значит, после событий сорокового года он вернулся на Телем, на родину. Это замечательно. Ким встретится с ним -- может, раскроется, может -- станет изображать сына или, скажем, младшего брата Майка, и Реостат выведет Кима на Легина Таука.

В этот момент Реостат встал, поставил чашку и пожал руки поднявшимся собеседникам. Сквозь шум Ким расслышал, как Реостат говорит:

- Идем, я вас провожу до метро.

Его собеседники повернулись, и Ким окаменел.

Лицом к камере стояли двое. Один был очень молодой азиат -- лет, наверное, семнадцати -- чью сравнительно недавно выбритую голову покрывала черная щетинка. Он был в белых джинсах и синей джинсовой куртке. А рядом с ним стоял невысокий блондин с худым лицом, слегка обросшим коротенькой светлой бородой. На нем была кожаная шнурованная куртка в свисающих ремнях с металлическими пряжками и кожаные брюки -- одеяние хайкера, любителя планетарного автостопа. Блондин глянул в камеру острыми темными глазами и отвернулся: Киму на мгновение показалось, что блондин почувствовал его взгляд. Впрочем, если все прочитанное об этом человеке -- правда, то в этом не было ничего удивительного.

Блондин повернулся и первым пошел к выходу, вскинув на плечо кожаный рюкзак. Вслед за блондином зашагал азиат, процессию завершал Реостат.

Азиат в джинсовой куртке, безусловно, был монахом Сакамото Ёсио. А блондин в одеянии хайкера -- это капитан первого ранга Легионер Таук.

Задача "найти" была выполнена. Правда, оставались задачи "остановить" и "вернуть", но над их реализацией Ким собирался подумать как-нибудь отдельно.

Ким отключился от видеоканала, снял сенсоры и пошел в рубку.

Путь от Вальхаллы до Телема оказался -- как, впрочем, и ожидалось -- совсем недолог, чуть меньше двух абсолютных суток. Ранним утром двадцать второго Йон после долгих переговоров с телемской диспетчерской посадил корабль в Гринтауне -- далеком пригороде Лисса. Сажать джампер на Лисском космодроме ему не разрешили. Ожидался визит Генерального министра Империи, а возможно -- и самого Пантократора. Свыше семидесяти пяти процентов населения планеты на референдуме высказались за независимость Телема от Империи Галактика.

Сидя в рубке, весь экипаж "Лося" смотрел по местному телевидению выступление лидера сепаратистов Петера Зайнемана. Йон вывел картинку прямо в толщу брони, и они видели Зайнемана -- высокого, сутулого, седого -- стоящим буквально в нескольких шагах от них.

- Друзья телемиты, -- говорил Зайнеман. -- То, что произошло -- конечно, победа. Наша общая победа. Победа всего Телема. Но в этот день я в первую очередь хотел бы обратиться к тем нашим согражданам, кто голосовал за сохранение Телема в составе Империи Галактика. Друзья, мне -- да что там мне, всем нам -- ни в коем случае не хотелось бы, чтобы вы восприняли объявленные сегодня результаты голосования как свое поражение. Нет! Нет и еще раз нет! Те двадцать один процент голосовавших, кто подал свои голоса против выхода из состава Империи, никоим образом не стали чужими тем семидесяти пяти с половиной процентам голосовавших, кто отдал свой голос за независимость, и тем трем с половиной процентам, которые не дали определенного ответа...

Дослушав получасовую речь Зайнемана, Йон повернулся в кресле и обеими руками почесал бритую голову.

- Н-да, ребята, -- весело проговорил он. -- Очередной яркий сюрприз в нашем захватывающем путешествии приготовил нам веселый Телем. Один великий поэт две тысячи лет назад сказал: завидна участь того, кто видел переломные минуты этого мира. Возрадуемся, о братие! Тут теперь такая каша, что разыскивать Легина и Ёсио будет особенно увлекательно. Но я носом чую, -- Йон потеребил свой нос, заставив всех прыснуть, -- что именно в такой каше, в самой ее середке, должен очутиться Легин. А что это значит?

- Это значит, что вашего друга следует искать где-нибудь поблизости от этого вождя, -- хрипло сказала Дойт и прокашлялась: после влажных Тежу и Вальхаллы корабельный воздух казался ей суховатым. Визионное изображение продолжало мелькать в броне, заслоняя вид на летное поле крохотного Гринтаунского космодрома и на бесчисленные многоквартирные дома за деревьями хилого парка, отделявшего космодром от города. После речи Зайнемана шла реклама, и Йон приглушил звук; вдруг Клю вздрогнула и протянула руку:

- Смотрите!

Йон мигом обернулся и прибавил звук. Выпуск новостей продолжался.

- На заседании комитета Движения за независимость, состоявшемся в здании штаба Движения, Петер Зайнеман выступил с предложениями по возможному составу временного правительства переходного периода, которое, согласно статье 194 Конституционного уложения телемской автономии, должно быть сформировано не позже завтрашнего дня, -- говорил ведущий. Но не эти слова привлекли внимание экипажа, а изображение.