Вилли Конн - Герой Бродвея (сборник)

— Простите, здесь не занято?

Габриэль поднял голову. Перед ним стоял атлетически сложенный мужчина с озорными зелеными глазами, одетый в строгий серый костюм.

— Свободно, — ответил Смард.

Майк Норман сел напротив, с интересом разглядывая сексуального преступника — худощавого брюнета с ввалившимися, видимо от беспорядочной жизни, щеками.

— Габриэль Смард? — не спеша помешивая кофе, Майк пристально посмотрел в глаза рок-музыканта, ожидая его реакции.

— Я узнал вас, вы из полиции. Только где ваш парик? — насмешливо ответил Габ.

— Я вижу ты не очень-то боишься полиции, Смард, — Норман отхлебнул маленький глоток хорошо проваренного бразильского кофе.

— Разве я виноват, что бабы балдеют от меня? — нагло улыбнулся Габ.

— Ты прав, парень, улик против тебя пока нет, — согласился детектив, — но дело твое — все же дрянь.

— Это еще почему? — насторожился Габ.

— Если ты думаешь, что в Нью-Йорке у тебя одного в штанах есть «прибор», то ты глубоко заблуждаешься. Звони, если придется туго, — Майк бросил на стол визитную карточку, рассчитался и вышел из бара.

Вот чего Смард действительно не ожидал! Если бы полицейский стал угрожать ему, он бы не удивился. Но помощь от полиции — это уже что-то новенькое. Габ вспомнил волосатые лапы мясника Тома и спрятал, на всякий случай, визитку в карман.

— Слушай, Том, ты такой парень! Да если ты плюнешь на этого подонка Смарда, его размажет по стене, как улитку.

— Нечего делайт, — лениво согласился немецкий эмигрант Том Гриффер, покручивая никелированным тесаком перед носом Боба. — Я его бить так! — кусок мороженной туши развалился надвое. — Так! — сверкнув в воздухе, тесак вонзился в огромную деревянную плаху — гордость мясной лавки Гриффера.

— Черт их знает, этих баб, Том. Что твоя Элен нашла в Смарде?

— Она реветь. Говорить — она не виноват. А как есть твой Люси, Боб?

Боб Брикстон, фармацевт, щуплый, низкорослый, с подвижной, как у воробья, головкой, заскрипел зубами:

— Я — не я, если не проучу его на всю жизнь!

— О, да! Проучайт! — закивал Том.

— Твою руку, май френд! — Боб картинно протянул маленькую ладонь свирепому мяснику и застонал от боли, ощутив его рукопожатие.

— Яволь, яволь! Прекрати, май френд, я тебе не мясная туша, — Боб вырвал свои посиневшие костяшки.

— Слов — есть мало, дело — есть много, — мясник открыл свой «дипломат» и принялся складывать туда далеко не безобидные предметы.

Закончив сборы, он вопросительно посмотрел на Боба:

— Я хотел покупать один грос букет. Не много денег. Кусается.

— Чего, чего? — не понял фармацевт.

Взяв карандаш, Том изобразил требуемый букет.

— Ну, ты молодчина, Том, — изумился Боб. — Через час букет будет у тебя.

При всей пикантности, любовные утехи приносили Смарду не одни только радости. Во время постельных развлечений его начали посещать навязчивые и устрашающие видения. Возможно, это была расплата за удовольствие.

Ему все время казалось, что за резной спинкой кровати, в ногах, стоит нечто жутковатое, пристально наблюдавшее за половым актом. Голыми пятками Габ чувствовал его холодное дыхание. Он понимал, что это глупости, и все же не смел посмотреть назад.

Впрочем, за удовольствие надо платить. Габриэль попытался переключиться на более приятные размышления. Лениво развалившись на «кровати любви», Смард принялся смаковать совсем еще свежие воспоминания. А их было немало — бархатистая кожа Люси, пухлые губки Элен… Сколько их уже перебывало на этой постели? А сколько еще будет!

Осторожный звонок прервал эротические размышления рок-музыканта. Накинув халат, он вышел в прихожую:

— Кто здесь?

— К господину Смарду по вопросу ангажемента в джаз-клубе.

Габ посмотрел в глазок. На площадке стоял приличный господин в цилиндре и белом шарфе — черт подери! — да еще с букетом!

Забыв об обычной осторожности, Смард открыл дверь и отшатнулся — за господином стоял мрачно улыбающийся мясник Том! А в господине Смард узнал ненавистного фармацевта!

В следующую секунду растерявшийся Смард, не успев даже пикнуть, оказался на своей драгоценной кровати. Он лежал на животе, притиснутый к постели взгромоздившимся на него мясником.

— Ребята, вы шутите?! — надеясь на лучшее, спросил музыкант.

— Мы хотеть больно гладить твой попка, — пояснил Том.

Фармацевт задрал махровый халат Габа намного выше спины и развернул огромный бумажный кулек. «Букет» оказался роскошной кладбищенской крапивой. Смакуя удовольствие, Боб не спеша одел белые перчатки, переглянулся с Томом.

— Айн! Цвай! Драй! — довольно закивал Том.

— Остановитесь, вы, кретины! — взмолился Габ.

Не слушая его, Боб поднял «веник» и что есть силы хлестнул по музыкальному заду Смарда. Бедняге показалось, что он голяком уселся на горячую сковороду!

— Айн! — проникновенно улыбнулся мясник. — Береги свой попка, сынок.

— Ой, мама, — упавший духом Габ, видя, как крапива снова поднимается над тем же местом, испытал страстное желание натянуть штаны.

— Цвай! — счастливым хором гаркнули экзекуторы и, обожженный крапивой Смард, как добрый конь, подскочил вместе с сидящим на нем мясником.

— Теперь ты будешь лежать на спинка, как мой Элен. Ты понимать? — Том перевернул Габриэля лицом вверх.

— Сейчас он поймет, май френд, — фармацевт поплевал на веник. — За Элен, за Люси, за всех, всех, всех!

Грозно сверкнув очами, он ожег крапивой ненавистного соперника.

— Проклятые рогоносцы! — взвыл несчастный донжуан.

— Что он есть сказать? — переспросил Том.

— Май френд, он сказал такую пакость, такую пакость… Но ничего, сейчас получит успокоительное.

Из принесенной фляги фармацевт влил в рот Габриэля лошадиную дозу слабительного…

— До скорой встречи, сэр, — вежливо поклонился на прощание Боб.

— Мы будем приходить еще, делать больно твой попка, — пообещал мясник.

Такого унижения Габриэль Смард не мог себе даже представить.

Большую часть вечера он вынужденно провел в туалете, размышляя о том, каким верным оказалось пророчество полицейского и каким образом обезопасить себя в дальнейшем.

Со свойственной ему самонадеянностью Смард решил не обращаться в полицию, а положиться на собственные силы. Будучи человеком деятельным и не лишенным воображения, он немедленно приступил к превращению своего жилища в неприступную крепость. Успеху замысла способствовало то обстоятельство, что в его квартиру, на втором этаже, вела отдельная лестница. На самую ее вершину Габ закатил бочку с прокисшей капустой, купленной по такому случаю в овощном подвальчике. У входа подвесил ведро с золой из камина, а на площадке уложил целую гору гнилых арбузов. Теперь он не только не боялся появления экзекуторов, но даже ждал их.