Энн Маккефри - Корабль, который искал

Однако она никак не ожидала найти того, что было засунуто в груду постельного белья.

Это был голокуб… с нею самой.

Тия снова и снова крутила куб в держателях робота, меняя картинки. Все они были знакомые. Она до болезни; она на дне рождения; она в обнимку с мишкой Теодором…

А вот она в своем новом скафандре стоит на фоне фрагмента стены, покрытой письменами эскайцев. Смешная картинка; мама из-за нее смеялась над папой, потому что тот по привычке навел камеру не на дочку, а на письмена. Так что Тия получилась где-то сбоку и не в фокусе, зато письмена были видны вполне отчетливо.

И тут Тию осенило. Письмена! Вот где она их видела раньше! Да, эти были высечены на камне, а не написаны, а века и песчаные бури стерли их почти до полной неузнаваемости. И письмена эти были округлыми, в то время как в книжечке письмена угловатые. И тем не менее…

Тия быстро сравнила те и другие надписи между собой — и ее посетило новое озарение.

— Алекс! — возбужденно шепнула она. — Смотри!

Когда Алекс поднял голову, она вывела на экран письмена со старого голоснимка, взяла надпись с третьей страницы металлической книжечки и наложила одну на другую. Если не считать различий в стиле надписей, обе были абсолютно идентичны.

— Эскайцы! — ошеломленно пробормотал Алекс. — Духи космоса, так эта книжечка изготовлена эскайцами!

— Думаю, эти хранилища и здания возведены какой-то расой, которая хорошо знала эскайцев, — сказала Тия. — Но даже если нет… Алекс, как ты думаешь, нельзя ли предположить, что на этих картах изображена родная планета эскайцев? Главное — ее вычислить!

— Думаю, это логично, — ответил он, поразмыслив. — Вот, погляди на эту матовую полоску — такая есть на каждой странице, и всегда на одном и том же месте, у самого края. Могу поклясться, что это нечто вроде носителя информации, возможно, оптического…

— Дай-ка мне на нее взглянуть! — потребовала Тия. — Отнеси ее в лабораторию.

Теперь ей тоже было чем заняться.

Это помогало не думать о нем.

А Алексу ничего не оставалось, как читать и размышлять. Тия направила все имеющиеся в ее распоряжении ресурсы на исследование артефакта, он же пялился в экраны и изо всех сил надеялся, что пиратам не придет в голову поискать под снегом большие массы металла.

Чтение скоро надоело; музыку слушать было нельзя — их могли обнаружить, даже если слушать в наушниках, а наушников Алекс терпеть не мог. Смотреть развлекательные фильмы Алекс никогда не любил, и кроме того, шуму от них не меньше, чем от музыки…

Оставалось лежать в темноте наедине со своими мыслями — а мысли неизменно возвращались к Тии. Алекс теперь очень много знал о ее детстве: сперва он отыскал все общедоступные данные, а потом совершил нечто немыслимое, по крайней мере для человека, участвующего в программе «мозг-тело». Он связался с доктором Кеннетом и доктором Анной и выжал из них всю возможную информацию. Не очень тонкий ход, конечно, но они отнеслись к нему с пониманием. Разумеется, если бы об этом стало известно в Курьерской службе, Алексу было бы несдобровать. Потому что его отношение к Тии имело нехорошее название: «навязчивая идея».

После той единственной попытки найти себе случайную партнершу Алекс совершенно забросил женщин, потому что каждый раз выбирал тех, что были похожи на Тию. Он надеялся, что со временем это пройдет; что рано или поздно чары развеются: ведь все равно это ни к чему не приведет!

Ну а до тех пор будет только разумно постараться как можно больше узнать о Тии. По крайней мере, сам Алекс так себе говорил. Ведь Тия — уникальная личность: самая взрослая из детей, которые когда-либо были помещены в капсулу. С таким человеком надо быть очень осторожным; стандартная схема взаимоотношений «мозга» и «тела» здесь не подойдет.

И вот теперь Алекс знал, как она выглядела в детстве — и благодаря компьютерной модели знал, как бы она выглядела сейчас, если бы не заразилась этой ужасной болезнью и стала взрослой девушкой. Да что там: они могли бы даже вместе учиться в Академии, если только Тия не решила бы пойти по стопам своих знаменитых родителей! Алекс знал большую часть подробностей не только ее докапсульной жизни, но и ее учебы в Институте экспериментальной медицины. Он знал о Тии столько, словно был ее родным братом, — вот только чувства, которые он к ней испытывал, были далеко не братскими.

Но Алекс сказал себе, что его чувства чисто братские, что он не собирается влюбляться в какой-то призрак и что все будет нормально. Более того, он сам в это верил.

Пока не встретился с Хрией Шанс и ее стрелком.

Едва увидев их на экране, Алекс тут же понял, что Хрия и Нил составляют единое целое. Любой, кто хоть чуть-чуть разбирается в языке человеческого тела, понял бы это сразу. А уж тем более человек, знающий Хрию настолько хорошо, как Алекс. И собственная первоначальная реакция на эти отношения застигла его врасплох.

Зависть. Самая что ни на есть черная зависть. Нет, не ревность: Хрия никогда не интересовала его как женщина. Более того, по-своему Алекс был рад за нее: несмотря на все ее богатство, жизнь у Хрии была довольно непростая. Высшая Семья, четверо достойных братцев и сестриц, старательно приумножающих фамильное богатство и престиж, — и она, единственная паршивая овца в этом стаде, хотевшая чего-то большего, чем высокое положение в обществе, место в совете директоров и брак по расчету, без любви и страсти. И только после того, как Хрия пригрозила опозорить всю семью, поклявшись, что вступит в самую жуткую рок-группу и станет выступать под своим настоящим именем, ей разрешили учиться в Академии под псевдонимом.

Нет, Алекс был рад за Хрию: она обрела именно такую жизнь и именно таких товарищей, о каких мечтала всю жизнь.

Но и Алекс мечтал о том же — только он хотел, чтобы во втором кресле у него за спиной сидела Тия, и никто другой. Или пусть Тия сидит впереди, а он сзади — неважно, кто будет командиром, главное, чтобы она была рядом!

Внезапно нахлынувшие чувства оказались настолько мощными, что Алекс просто не знал, что с этим делать. Поэтому он попытался их скрыть, но вышло это довольно неуклюже. По счастью, все, кого этого касалось, приписали его мрачность боли от ушибов и действию обезболивающих пилюль, которых он наглотался.

Если бы только…

«Я влюбился в девушку, к которой невозможно прикоснуться, которую невозможно обнять, которой даже нельзя сказать, что я ее люблю! — в отчаянии думал Алекс, стискивая подлокотник своего кресла. — Я…»

— Алекс! — шепнула Тия. Ее голос показался неестественно громким в безмолвии корабля: даже система вентиляции работала на минимуме. — Алекс, я расшифровала систему кодировки. Это жестко прошитый двоичный код. Думаю, это навигационные указания, которые имеют отношение к звездной карте. Как только я обнаружу какую-нибудь зацепку, я почти наверняка смогу расшифровать этот код. Однако у меня уже есть кое-какие идеи, потому что я опознала некоторые иероглифы, обозначающие названия мест, — и да, мы были правы: я уверена, что здесь указан путь ко всем базам эскайцев от их родной планеты! Так что если только мы сможем обнаружить какую-то конкретную базу…