Александр Зорич - Завтра война

Кроме стандартного набора функций «Сигурды» имели еще одну фирменную изюминку: декодировали языки нескольких сотен видов животных. Конечно, в той степени, в какой инфра-, ультра– и просто звуки, издаваемые канарейками и воронами, собаками и дельфинами, можно считать «языками». И не только декодировали, но при необходимости и синтезировали соответствующие «фразы».

Производители «Сигурда» уверяли, что это очень полезная бонус-функция. Скажем, совершивший аварийную посадку посреди океана пилот мог позвать на помощь дельфинов или послать по матери надоедливых акул.

Солдат, атакованный комарами, в теории получал возможность вызвать «комариных истребителей» – стрекоз или летучих мышей. И так далее.

Весь этот бред представится вдвойне бредом, если учесть, что «Сигурд» пока что работал с одними только земными животными. А воевали-то мы отнюдь не на Земле. И катапультироваться в случае чего нам предстояло не над Тихим океаном, а над Сумеречными Лесами, населенными, как гласил справочник по Наотару, промежуточными растительно-животными формами жизни. Весьма необщительными, я полагаю.

Слетать на учебу «в условиях, приближенных к боевым», пришлось пять раз за двое суток. Такая интенсивность полетов на флуггерах приближалась к пределу человеческих возможностей.

Когда б не кое-какие плюсы – комбинированный душ, отличное питание, комфортабельные кровати с гидроматрасами, – я бы не выдержал. В каждом вылете наша эскадрилья получала новую учебную миссию. И при этом все они были спланированы так, чтобы использовать ресурс наших «Горынычей» на полную катушку. И человеческий ресурс тоже.

Мы прикрывали свои линейные корабли – многочасовое изматывающее барражирование на ближних и дальних подступах к эскадре. В один прекрасный момент по нашим радарам вмазали полосной помехой, а из группы Флоры вынырнули ударные флуггеры, поднятые с авианосцев наших коллег из Европейской Директории.

Их задачей было прорваться к российской эскадре и торпедировать наши авианосцы учебными фототорпедами. Нашей задачей – расстрелять паршивцев из фотопушек.

В грандиозной свалке наши истребительные эскадрильи перебили много флуггеров условного противника, а остальных заставили с позором ретироваться. Я даже понадеялся, что и на мою долю выпала удача. Вернулся на авианосец довольный, как слон, и готовился принимать поздравления от Кольки Самохвальского.

Увы, во время разбора полетов на Большом Полетном Парсере (в служивом народе – Прокрутчике) было отчетливо видно, что я, как самый распоследний чайник, вместо торпедоносца азартно расстрелял фантом – ложную цель. А настоящий, разукрашенный геральдическими единорогами «Фульминатор» красиво срезал Фрайман, Колькин ведущий.

За это комэск Готовцев не преминул устроить мне показательный разнос.

– Что ж ты, кадет, селекцию ложных целей не включил? Спишь в пилотском кресле?! Так ведь можно и посадку проспать! Думаешь, на учениях насмерть не бьются? Да я таких, как ты, схоронил больше, чем ты палок девкам кинул! Джипсы сопеть в две дырки не дадут!

– Осмелюсь доложить, товарищ капитан третьего ранга. Вводная не предполагала информационного противодействия со стороны противника. Не имея приказа старшего начальника на изменение режима радара и следуя Тактическому Уставу…

– Отставить, кадет! Ты видел полосную помеху, которой противник прикрывал свое развертывание?

– Так точно!

– То есть ты обнаружил информационное противодействие, но выводов не сделал?

Я обреченно повторил:

– Не имея приказа старшего начальника…

На самом деле проступок мой был вполне невинный. Точнее даже, не было никакого проступка. Действительно, Тактический Устав запрещает ведомым истребителям менять режимы радара без приказа ведущих или комэска. Формально я действовал правильно. Но и Готовцев не зря собачился.

– Пушкин, я тебе такую помеху из обычных маневровых дюз могу сообразить, у тебя такой треск по наушникам пойдет, что ты собственного голоса не услышишь. Приказы – это хорошо. Приказы надо выполнять. Но если они не поступают, это еще не значит, что голова тебе дана пилотку поддерживать. В бою надо действовать не по уставам, а по обстановке.

– Есть действовать не по уставам, а по обстановке!

– Ну-ну, не воспринимай это как руководство на все случаи жизни… Иначе зачем нужны уставы?.. – пошел на попятную Готовцев.

На том инцидент был исчерпан.

На следующую миссию я отправился в препаршивом настроении. Кроме того, было страшновато: нам приказали держаться к ведущим впритирку. Это значило, что носовой обтекатель моего флуггера нависал прямо над хвостовым оперением машины Бабакулова.

При этом дистанции между звеньями тоже были сокращены до минимума. Получалось, что вся наша эскадрилья – четыре звена по два флуггера – ломится в группу Флоры эдаким свальным цугом.

Не приведи господь головному флуггеру резко сбросить скорость – и вся эскадрилья рискует поцеловать его в маршевые дюзы. Страшное дело!

Обычно такой боевой порядок – по науке, «тесная колонна звеньев» – на больших дистанциях позволяет обмануть противника. Каждое звено на радарах выглядит как один флуггер, да и в оптике сгоряча пару «Горынычей» можно принять за один двухкорпусный торпедоносец типа «Фульминатор». А если противник неправильно оценил вашу численность – считайте, половина победы у вас в кармане.

Однако в том учебном вылете тесная колонна звеньев была применена нашими эскадрильями, чтобы отработать сверхбыстрый прорыв внутрь группы астероидов. Разумеется, прорыв осуществлялся после подавления неприятельской воли к сопротивлению главным калибром наших линкоров.

О-о-о, это было что-то!

Линкоры выбили из астероидов тучи пыли и щебенки. Этот мусор разлетелся во все стороны. По космическим масштабам, не очень далеко – где-то посередине между астероидами проход оставался. Но широким я его не назвал бы. Нет.

Наша задача была простой – протиснуться в этот проход и атаковать ракетами «космос—поверхность» группу учебных целей, которую построил для нас космоинженерный батальон мобильной пехоты на одном из астероидов. Этот астероид, разумеется, линкоры своими снарядами не лопатили.

Ну что же…

Прорвались.

Атаковали.

Целей, увы, никто так и не увидел – наша сторона астероида была «ночной», мы работали только по данным радаров. Взрывы ракет тоже показались совсем бледными. В общем, никакого удовольствия.

А на обратном пути выяснилось, что проход вконец затянуло пылью. И вроде бы не очень густо, а все ж для истребителей смертельно. При космических скоростях такая пылища вызывает стремительную эрозию корпуса и бронеколпака, буквально пожирая любой самый прочный материал.