Алексей Бессонов - Пройдя сквозь дым

– Это уже лучше, – выдохнул он и повернулся к Суинни. – Ты дома, не так ли? Что они там говорят?

– Сводка погоды… очень далеко отсюда, – голос Суинни был едва слышен.

– Там что-то плохое? – встревожился Виктор.

– Обычное, – прошептала Суинни. – Все как обычно.

– Пошла картинка, – заговорил командир дивизиона. – И странная, я вам скажу. Одно войско у нас под носом, второе – в трех километрах к югу. Интересно мы влипли, милорд! Всякое я видел, а такого, пожалуй, ни разу.

– Было бы странно, – буркнул в ответ Ланкастер, – особенно, учитывая, где мы находимся.

Он врубил экран. Все выглядело именно так, как доложил комдив. Буквально в полукилометре от них, за холмами, отсутствующими, как он помнил, на том Трайтелларе, который они только что покинули, стояла, компактно сжатая на поле, моторизованная группировка. На сей раз она насчитывала уже не семь, а двадцать две тысячи солдат и, как понял Виктор, значительную часть транспорта составляли топливозаправщики, полевые кухни и подвижные реммастерские. Артиллерии было не больше сотни стволов, зато имелось сорок восемь машин, опасно напоминающих собой тяжелые танки. Если не считать за таковые самоходные пушки, в первой партии танков не он не заметил.

Южнее картина выглядела совершенно иначе. Степь была изуродована наспех возведеными полевыми укреплениями, утыканными длинноствольными пушками, там и сям виднелись частично врытые в землю бронемашины (Ланкастер убил бы того полководца, который занимался их размещением, так как толку, учитывая рельеф, от них было мало!), прикрытые сопками, толклись в низине полсотни разномастных вертолетов с уже установленными комплектами подвесного вооружения. Принадлежность воинства не вызывала никаких сомнений – в отличие от Истинных Сынов, дисциплинированно торчащих по машинам, сородичи Суинни лазили по своей технике, как муравьи. Очевидно, они знали, что авиации у их противников пока нет.

Виктор тяжело вздохнул.

– Все, моя прекрасная кошка, – сказал он Суинни. – Тебе пора домой. Комдив, – позвал он.

– Я…

– У вас есть хоть один «микрик»?

– Один есть.

– Прикажи подкатить мне под люк. Водитель не нужен.

Ланкастер выбрался из кресла.

– Давай оставим слова, – произнес он, в упор глядя на Суинни.

– Но я не смогу оставить мысли, – ответила она.

– Пускай… если бы не ты, я, пожалуй, не стал бы рисковать собой из-за всех этих людей. Но теперь мне уже все равно.

– Ты умеешь рисковать без приказа.

– Ты ошибаешься. Раньше я не умел. Все!.. твоя машина уже подана. Запуск двигателя красной кнопкой, рычаг – вперед-нейтраль-назад. Все это ты уже видела в наших фильмах, да?

– Правая педаль – газ, левая – тормоз, – медленно кивнула Суинни. – Не бойся за меня, я доеду. Ведь у нас все почти так же.

– Ходовая не сломается, – Ланкастер коснулся правой ладонью виска, – Это невозможно. Ты доедешь. Это – Конфедерация! Ты доедешь…

Он распахнул люк. Суинни быстро скользнула за руль небольшого тентованного вездехода, пустила турбину и коротко блеснула в ватном полумраке волшебным серебром своих глаз. Рывок рычага трансмиссии, и «микрик», развернувшись, помчался, подпрыгивая на кочках. Через несколько мгновений его уже не было видно; Ланкастеру вдруг показалось, что знакомый голос прошептал ему «Спасибо…» – и растаял над степью.

– Я поднимусь на метр, – сказал гренадер комдиву. – Вы – на месте.

Ракетный пенал давно перезарядился вторым – и последним – магазином. Ланкастер привычно ввел параметры цели, взяв их из инфосферы скаутов, и положил руку на панель. В тот миг, когда его «Джибсы» отстрелились, перед Виктором возникло вращающееся дымное кольцо – но он готов был поклясться, что успел заметить, как взорвались, разнося все вокруг себя, жирные автоцистерны Истинных.

Дым остался позади, как и все прочие искушения.

Каннахан Уэнни пересчитал имеющуюся в кошеле наличность и прикинул, хватит ли ему одновременно и на полный бак, и на пристойный ужин. Нет, второе отпадало по определению. До жалования еще целых пять дней, и если он сейчас от души закусит, жить придется на консервах, а такая перспектива казалась ему совсем уж невыносимой.

В дверях продуктовой лавки на Уэнни налетел сзади неряшливо одетый парень, от которого ощутимо несло спиртным.

– Куда ты прешь, олух? – буркнул Каннахан, потирая ушибленное плечо.

– Простите, досточтимый, – развел руками парень и исчез в вечернем сумраке переулка.

Каннахан сел в свою машину и подумал, что на заправку он заедет завтра: хотелось поскорее домой, где ждет не дождется вечерняя бутылочка вина. Он поднял руку к замку зажигания, и вдруг понял, что в левом кармане куртки торчит нечто инородное, а точнее, конверт, которого, это он помнил точно, там быть не могло.

Конверт оказался довольно толстым, да еще и лишенным каких-либо надписей. Несколько секунд Уэнни раздумывал, стоит ли его открывать, но потом все же решился – вряд ли его стали бы убивать таким замысловатым способом, как яд в конверте.

Каннахан не ошибся. Первым в ладонь ему выпал тонкий листок с рядом цифр. Внимательно осмотрев его – цифры до боли походили на номер банковского счета, – Хан приободрился и вытряхнул остальное, а именно: плотный, сложенный втрое гармошкой лист с орлами Конфедерации и мелким, глубоко отпечатанным текстом:

«Дорогой Господин Уэнни! Уведомляем Вас в том, что по рассмотрению обстоятельств Вашей службы, Вам начислено жалование в сумме… Также предлагаем Вам в любое удобное для Вас время, явиться в ближайшее представительство Планетарной Гуманитарной Миссии Конфедерации Человечества для обсуждения сроков и программы Вашей поездки… с целью изучения и ознакомления…»

Каннахан бросил послание на задний диван и захохотал.

– Интересно, – простонал он, вытирая, наконец, слезы, – «дорогого господина» Элга они уже перестали искать по всем своим планетам?

Декабрь 2005 – май 2007, Санкт-Петербург.