Николай Романов - Завоеватель

- А разве сейчас я уже не бесполезна?

- Пока нет. Как только вы согласитесь, мы, применив некоторые меры предосторожности, освободим вас. Вы скажете властям, что ничего не помните. Допрашивать вас с помощью щупачей фрагербритские власти не станут.

- Зато это может сделать мой брат.

- Что ж… Вы скажете ему правду, и он поймет, что Фрагербритский союз - вовсе не поспевшая слива, которую остается только сорвать и скушать. В нашей стране существуют различные точки зрения на договор с россами.

Ольга слушала этого типа и удивлялась самой себе. В ее душу вдруг хлынуло спокойствие.

- Его императорское величество и так об этом знает. - Она усмехнулась. - Не думаю, что мой рассказ откроет ему что-то новое.

Неизвестный тоже усмехнулся:

- Зато ваш брат поймет, что мы представляем собой немалую силу и у нас весьма серьезные намерения… - Он посмотрел на браслет. - У вас есть две минуты на то, чтобы согласиться. Время пошло.

Вот тут Ольга снова испугалась.

Зря она так легкомысленно относится к словам этого бандита. С него ведь станется…

У этого типа всего два пути. Либо добиться своего, либо убить пленников… Впрочем, стоп! А с чего она взяла, что Диму тоже взяли в плен. Он же «росомаха», вряд ли он им дался! Но и бросить он ее не мог. Значит, они все-таки убили его!

У Ольги похолодело на сердце. И мгновенно вспотела спина.

Между тем бандит поднялся из-за стола.

- Время вышло, ваше высочество! Что вы решили?

Ольга тоже встала:

- Да пошел ты… - Она грязно выругалась по-росски.

- Ну, как хотите! - Бандит подошел к двери, открыл и произнес несколько слов по-фрагербритски.

Ольга затравленно оглянулась. Деваться было некуда.

Будто во сне она смотрела, как в помещение вошли трое в масках.

- Выходите!

Как во сне она покинула комнату и прошла по коридору.

Перед нею открыли еще одну дверь, двустворчатую, и толкнули в спину

- Жив! - Поднявшись с колен, Ольга увидела своего секретаря. - Слава богу, жив! - Не сдержавшись, бросилась ему на грудь. - Жив, жив, жив!

Напряжение, испытываемое во время беседы с бандитом, схлынуло и обернулось слезами.

Макаров стоял неподвижно, будто вешалка для одежды. Впрочем, скорее, как статуя - мышцы его казались закаменевшими.

Потом он вздохнул и мягко отстранился:

- Простите, ваше высочество! Выглядел он достаточно ошарашенным. Наверное, не ожидал от нее такого порыва…

- Вам не причинили вреда?

- Нет! - Ольга, наконец, осмотрела помещение.

Тут не было ни кроватей, ни столов, ни стульев. В углу валялся обычный матрас. На нем секретарь и сидел, привалившись к стене спиной, когда Ольгу втолкнули в дверь.

Окна опять же отсутствовали.

Ольга почувствовала, как у нее слабеют ноги, и опустилась на матрас.

- Меня поначалу держали в несколько лучших условиях. Мебель была. И даже ванная.

Макаров остался стоять.

- Нас похитили в парке?

- Да. Простите, ваше высочество, за то, что не смог вас защитить. Вырубили гасильником, гады!

- Гасильник - это станнер? Парализатор?

- Да. Простите великодушно! Ольга грустно улыбнулась:

- Что уж теперь… Но у меня появились весьма важные новости.

И она рассказала Дмитрию о своем разговоре с главным бандитом.

- Вот оно как… - Секретарь не удивился. - Его императорское величество предупреждал меня о такой возможности, когда инструктировал перед отлетом из дома. Он не ошибся.

- Да, он и мне о том же говорил. - Ольга постучала кулачком себя по лбу. - Это я во всем виновата! Взбрело в голову, видите ли, прогуляться по городу! Вот и прогулялись, на свою голову…

- Ладно вам… Мы оба оказались не на высоте. - Макаров наконец сдвинулся с места. - Знаете что… Вы пока отдохните, ваше высочество. А мне, пожалуй, надо немного подумать.

И он принялся ходить по комнате из угла в угол. Молча.

Ольгу же так и подмывало говорить.

Кажется, в просторечье это называется «словесный понос»…

Наконец, Макаров остановился перед матрасом и глянул на Ольгу. В глазах его читалось сомнение.

- Нас убьют, Дмитрий? - тут же спросила Ольга.

Секретарь коротко мотнул головой:

- Ваше высочество - вряд ли. Думаю, они попытаются расправиться со мной. На ваших глазах. В самое ближайшее время. Чтобы сломать вас и все-таки добиться своего.

В душе Ольги тут же проснулась злость.

- Черта с два! - сказала она. - После жизни у Вершителя меня не так-то просто сломать. Попотеют они!

Макаров смотрел на нее, словно оценивал.

- Ой! - спохватилась она. - Садитесь, Дмитрий. - Она подвинулась, освобождая половину матраса.

Макаров остался стоять.

- Вы меня боитесь? - ехидно спросила Ольга. И опять поразилась самой себе.

Вроде бы смертельная опасность грозит, а она какими-то флиртовыми играми занимается!…

- Да нет, ваше высочество, не боюсь, - сказал Макаров.

И осторожно сел рядом.

Он не коснулся ее, но Ольга почувствовала, как от него к ней будто искра пробежала.

И мгновенно исчезла злость и желание флиртовать. Сердце заколотилось как бешеное. Потом нахлынула нежность.

Он был рядом, совсем близко. Руку протяни - и дотронешься… Губами коснись - и умрешь от бесконечного счастья…

Но это вряд ли могло продолжаться долго.

И пришел страх. Нет, не за собственную жизнь. Страх за него, того, кто был ей сейчас дороже этой самой жизни.

А следом за страхом в душу хлынуло чувство благодарности.

Потому что рядом с этим парнем она почувствовала себя женщиной.

Это было давно забытое ощущение, еще с тех пор, когда она жила в Петергофе с папой, мамой, братом и сестрами и не очень ловко заигрывала с кавалерами на многочисленных дворцовых балах.

Страх с благодарностью сменяли друг друга, накатывались на ее душу волнами, все более и более высокими, штормовыми, ураганными, колотились в сердце, заполняли его и снова откатывались…

Она чувствовала, что времени у них с Дмитрием осталось очень мало. Но не в этом было дело.

Она поняла, что это не просто страх и благодарность.

Она поняла, что любит этого сильного мужчину, любит, и ничего и никого ей сейчас не надо. Кроме него. А там - будь что будет!

- Нас обоих убьют, я знаю…

Это было не то, совсем не то, что она хотела сказать, но произнести «то» язык не поворачивался.

В конце концов, девушке не должно говорить о любви первой… Именно так ее учили мамки и няньки!

А потом она снова подумала о считаных минутах, которые остались у них, и рванулась к нему, прижалась к его плечу.

- Дима! Возьми меня, пожалуйста! - И судорожно потянула липучку на лифе платья, открывая любимому то, чего он был сейчас достоин.

Бюстгальтеры она не носила - не требовалось.

Секретарь застыл, словно превратился в ледышку. Бесконечно долго сидел - пока она, все поняв, не отодвинулась. Тогда он сказал: