Джулиан Мэй - Алмазная маска

Живы!

Если бы не мертвенно-бледные лица, бессмысленные взгляды, сквозь которые едва-едва пробивалась боль, страдание, их можно было бы счесть загорающими на пляже курортниками. Тогда сокол, набрав высоту, спикировал в сторону уродца-гнома, выставившего вперед когтистые лапы… Сокол попытался клювом ударить его…

Внезапно маленькое бородатое существо необыкновенно расширилось и превратилось в огромное, больше слона, покрытое черной шерстью животное. Четыре головы были у него. Восемь глаз, отливающих холодным бледно-голубым светом – созвездие льдистых огоньков на мрачном темном пологе. Четыре алых сжимающихся и разжимающихся рта, откуда всякий раз вываливались окровавленные змеиноподобные языки… Четыре толстые лапы. Четыре гибких длинных щупальца – они опоясали дядю Роби. Приблизили… Четыре рта потянулись к нему, алые жирные губы вытянулись к человеку, впились в него, начали высасывать жизнь…

НЕТНЕТ СТОП СТОП…

Боль…

Она – птица – почувствовала невыносимую боль. Вдруг мучение прекратилось, исчез и четырехлапый монстр. Казалось, Ди влетела в просторную, просвеченную зеленоватым светом пещеру – двое мужчин и две женщины медленно шагали в глубь ее. На каменистом полу возвышались три холмика, три горки пепла, похожие на те, что обычно остаются после сжигания водорослей. Мамы, дяди Роби, теги Ровен больше не было на свете.

– Лети прочь! – одним голосом вскричали яркоглазые, со свежайшими алыми губами люди. – Лети прочь, глупая птица! Здесь для тебя нет добычи, разве что эти горстки пепла…

Вот, значит, что это за три дымящиеся кучки праха. Птица вскрикнула и бросилась на смеющихся незнакомцев, но, прежде чем она успела вцепиться в одного из них, они вновь слились в безобразное мохнатое чудище. Опять эти четыре хохочущих беззубых рта… И вновь сильнейшая боль, ярость, отчаяние…

Ди проснулась от диких визгливых криков. Кен где-то совсем близко надрывался от воплей.

Теперь она была сама собой. И боль ее была реальностью. Ее голова была укутана чем-то плотным – вокруг тесная подвижная тьма. Тугая необоримая сила сжала ей грудь – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Девочка забилась, пытаясь освободиться; принялась царапать мягкую, намотанную вокруг ее головы ткань, но кто-то все плотнее и плотнее стискивал ее. Вдруг блеснул дневной свет – Ди зарыдала, глотнула воздух… Потом, отчаянно перебирая руками и ногами, почувствовав слабину, поползла в ту сторону. Голова у нее закружилась…

Выбравшись на свежий воздух, она на мгновение остолбенела. Не какой-то таинственный ужасный Килнавский дух пытался убить ее. Это была родная бабушка! Гран Маша!..

Она сидела опершись спиной о скалу – молодое лицо ее было страшно искажено. Она походила на обезумевшую ведьму. Веки плотно сжаты, рот искривился, губы подрагивали. Она не по-человечески стонала – скорее, ухала. Казалось, с каждым стоном жизнь покидала ее обновленное сильное тело. Рот искривлялся все больше и больше, мертвенная бледность с каким-то омерзительным гнойным оттенком залила лицо. Она яростно душила Кена – тот отчаянно вопил и колотил бабушку обеими руками, сжатыми в кулаки. Голова брата была подсунута под полу бабушкиной куртки.

Рев Гран Маши звучал в телепатическом эфире, и маленькая Ди отчетливо различила набухающие яростью слова:

Неуйдешъпопалсянеуйдешъпопалсятызлойдух.

Ди от страха шевельнуться не могла. Разве это ее бабушка?

– Отпусти! – вдруг изо всех сил закричала девочка. – Бабуля, отпусти Кена, не надо его душить. Ему больно!..

Может, Килнавский дух проник в сознание Гран Маши и овладел им? Ди крикнула еще раз, завизжала, но тут же убедилась, что не может произнести ни единого звука. Горло больше не подчинялось ей. На миг мелькнула мысль воспользоваться своим алым облачком и напустить его на бабушку – может, она опомнится? Ди сразу отвергла эту идею, вскочила с земли и, пошатываясь, выбежала на открытое возвышенное место.

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите!..

Вокруг не было ни души. Она помчалась вниз по тропинке, к стоянке автомобилей. Крики Кена слабели, все отвратительнее хрипела и «ухала» бабушка.

– Помогите! Помогите!

Уже не разбирая дороги, она побежала к стоянке, перепрыгивая через выступающие на поверхности земли корни, обломки скал, наконец почувствовала, что горло начинает подчиняться ей, и она закричала, завопила, завизжала…

Девочка, стой!

Ее вдруг подбросило вверх, потом какая-то невидимая сила принудила остановиться – она едва не упала в обморок со страха. Не иначе это многолапое, многоглазое, многоротое чудище, ввергшее Гран Машу в истерическое жуткое безумие, теперь добралось и до нее. Схватило и держит!..

Нет, маленькая девочка! Теперь ты в безопасности. Я не причиню тебе вреда. Я – официальный представитель галактического Магистрата. Что-то вроде полицейского. Открой мне свое сознание и объясни, что случилось? Открой!

Густое, колыхающееся, цвета индиго марево поглотило ее. Вот что значит метасокрушительная сила! Вот какого она цвета!.. Ее защитный экран поглотило безбрежное сине-фиолетовое сияние – он прогнулся, но устоял. Ди на мгновение почувствовала прилив гордости, и тут же мысль о несчастной бабушке, о погибающем брате вернулась к ней. Она взглянула в лицо старика – теперь он был старик! – в яркой оранжевой спортивной куртке, стоявшего перед ней на коленях и крепко державшего ее за плечи.

– Мо-о-я… бабушка… брат… там, – язык не повиновался ей. Потом, словно опомнившись, словно только что заметила старика, тихо, шепотом выдохнула: – Это вы?

Успокойся, Дороти Макдональд. Я не причиню тебе вреда. Я обещаю помочь тебе, чем смогу. (Клянусь Всепронизывающим! Что за девочка!.. Это невозможно, но у меня не хватает сил пробить ее защиту!..)

Потом он заговорил вслух, на скверном шотландском – отвратительном, неуместном. Лучше бы он не корежил язык, пень запредельный, хрыч межзвездный! (Хрычами в детском саду называли экзотиков.)

Я не буду, я перейду на стандартный английский, но… маленький девочка… так ругаться!

Ди не поверила, что смогла изъясниться мысленно, да еще такими привычными для детсада словами… нельзя их повторять… это плохие мальчишки ими пользуются…

– Ты будешь говорить или нет, дрянная девчонка! – не выдержал Дознаватель.

Ди тут же смирилась.

– Бабушка – там! – Она неожиданно разрыдалась и уже объясняла сквозь всхлипы. – Килнавский дух овладел ею. Она хочет задушить моего брата. И меня… Там, на вершине холма.

– Подожди. Доверься. Открой сознание, так я быстрее пойму, в чем дело.

Ди не обратила никакого внимания на его просьбу, тогда Дознаватель Трома'елу Лек бросил в указанную девочкой сторону дальновидящий взгляд и тут же нанес метакинетический удар женщине, продолжающей сжимать ребенка в своих объятиях. Она уже не рычала, не ухала – молча, сопя терзала мальчишку. Опрокинутая на спину сокрушающим ударом, она внезапно словно лишилась сил, выпустила Кени, у которого хватило сил отползти от сумасшедшей. Он тут же потерял сознание.