Андрей Ливадный - Бездна

Незнакомые ей жители Чертога невольно прервали варварское истребление векового леса. Они останавливались, беспокойно оглядываясь, их медлительные жесты выглядели неуклюжими по сравнению со стремительным движением облаченной в плоть эмиранга девушки.

Ее искреннему негодованию не было границ. Рассудок помутился от вида беспомощно вплывающих растений; заметив, что один человек продолжает рубить толстый волокнистый ствол фиолетовой опассии, Инга стремительно развернулась. О том, как обратиться к незнакомцу, она ни на секунду не задумалась, действуя в порыве искреннего гнева.

Сжав кулак, Инга требовательно постучала костяшками пальцев по затылку массивного герметичного шлема.

Человек медленно разогнулся, оборачиваясь.

Сквозь прозрачный лицевой щиток Инга отчетливо разглядела лицо взрослого мужчины. Тот смотрел на нее зло, озадаченно, не понимая, чего она хочет, зачем мешает работать?

Выразительный язык жестов был ему, определенно, знаком.

Инга несколькими эмоциональными фразами выплеснула недоумение и горечь, требуя прекратить чудовищную вырубку!

– Плыви по своим делам, девочка, – прочла она по губам не менее категоричный ответ.

Возможно, взрослый и не хотел совершить ничего дурного, по крайней мере в отношении Инги, но ее переполняло негодование, а он вдруг начал неуклюже поворачиваться, поднимая руку с зажатым в кулаке остро отточенным куском металла.

Она и эмиранг отреагировали, как единое целое.

Две струи воды, выброшенные с огромной силой, ударили по его запястьям, – человека в массивном, укрепленном металлом гидрокостюме отшвырнуло прочь, он выронил заточенный кусок металла, ударился о груду сложенных в виде конуса камней, обрушив часть ничем не скрепленной постройки.

Остальные, испуганные столь внезапным оборотом событий, сочли за благо бросить работу и убраться прочь. Подхватив под руки отделавшегося испугом и ушибами, пытающегося встать мужчину, они, часто оглядываясь, стали отступать в сторону батт отсеков.

Весть о случившемся распространилась с поразительной скоростью. Инга, всплыв метров на десять, парила в толще воды, пытаясь успокоиться сама и привести в чувство разъяренного эмиранга. Она видела, как другие группы прекратили вырубать просеки, люди жестикулировали, указывая в ее сторону.

Эмиранг дрожал, по его мускулам пробегали волны.

Инга не считала, что совершила дурной поступок. Она защищала знакомый с детства лес, ее негодование не улеглось, щеки пылали, мысли путались. Вспышка собственного гнева ошеломила ее не меньше, чем факт беспощадного, бессмысленного, ничем по ее мнению не мотивированного уничтожения участков Волнующегося Леса.

Видя, что работы прекратились, не зная, как унять внутреннюю дрожь, она развернулась и поплыла прочь.

Через несколько минут уступчатая котловина Лазурного Чертога осталась позади. Внешняя стена города выглядела почти отвесной, она вздымалась над плотно подступающими зарослями стекловидных растений монументальной бархатистой от колонизировавших ее водорослей массой.

Инге казалось, что она плывет, куда глаза глядят. Расстроенная, встревоженная, все еще находясь в плену противоречивых эмоций, девушка не заметила, как оказалась на границе искрящихся кристаллических зарослей и Песчаной Ряби.

Только увидев выступающие из песка, частью покатые, а частью – угловатые, изломанные очертания батт отсека, где жил отшельник, она немного пришла в себя.

Кому, как не дедушке Фридриху рассказать о случившемся?

Инга подплыла к массивному внешнему люку, повернула обросший ракушками и водорослями механический штурвал, затем потянула его на себя, открывая доступ в темный, уходящий вверх тоннель.

Эмиранг хорошо знал это место. Казалось, и он начал успокаиваться, хотя наполовину затопленный батт отсек отшельника пользовался среди жителей Лазурного Чертога дурной славой, но Инга-то знала, что слухи сильно преувеличены, рождены несправедливым, обидным и непонятным ей нежеланием взрослых поддерживать добрые отношения со стариком, которому город обязан очень многим.

Отшельник был единственным, кто разбирался в древних механизмах и технологиях, именно он поддерживал в исправном состоянии энергостанцию Чертога, да и по многим другим вопросам, случись беда – плыли к нему.

И, тем не менее, к Фридриху относились предвзято, словно его окутывал ореол какого-то пугающего события.

Инга проплыла по длинному, полностью затопленному тоннелю, затем оказалась в просторном, но разрушенном помещении. Взглянув вверх, она увидела неярко освещенный контур самодельного бассейна, который и служил входом в обитель отшельника.

Вынырнув, Инга огляделась.

Эмиранг сполз к ее плечам, она вдохнула теплый, пахнущий металлом воздух, и на душе вдруг стало тепло.

– Дедушка Фридрих! – негромко позвала она.

Массивная овальная дверь, расположенная в стене центрального помещения, приоткрылась, на пороге появился седой старик, облаченный в древнюю, но удивительно прочную и удобную одежду, – такую, если верить преданиям, носили механопоклонники.

В руках он держал деталь какого-то механизма, за дверью располагалась его мастерская, именно оттуда шел сложный запах чего-то холодного, металлического – его Инга запомнила еще с детства. Впервые она попала сюда в пятилетнем возрасте и затем приплывала при любой возможности, ведь дедушка Фридрих относился к ней как к собственной внучке, никогда не ругался, всегда терпеливо отвечал на множество вопросов, которыми буквально засыпала его любознательная и непоседливая девочка, он знал так много и одновременно казался таким далеким, отстраненным от всего привычного, что невольно подкупал и завораживал своим одиночеством.

– Инга! – он искренне обрадовался ее появлению. – Вот уж не ждал, – хитровато, тепло прищурился он, – ну ты, давай, отпусти эмиранга, вот тебе полотенце, туника, а я пока твой любимый чай заварю.

От его слов веяло таким искренним теплом, что успокаивались взбудораженные мысли, становилось спокойно, уютно, – Инга знала, что он терпеливо и внимательно выслушает ее, даст совет, да просто напоит терпким, вкусным отваром из глубинных трав…

Она ухватилась за край шлюзового бассейна, эмиранг соскользнул с нее, оставаясь в воде.

Инга наскоро вытерлась, накинула одежду, сотканную из волокон водорослей. Пол в батт отсеке отшельника всегда был теплым и чистым, но немного вибрировал даже под ее легкой поступью.

– Давно вернулись из Изумрудной Глади? – донесся из соседней комнаты голос дедушки Фридриха.

– Нет, только вчера, – ответила Инга.

– Шторма уже начались?