Глен Кук - Рейд

– Они действительно кого-то ищут.

– А вот и номер четыре, – говорю я, успевая заметить туманный блик прежде, чем это сделает Рыболов.

– Кармон, включите-ка дисплей, – говорит Яневич и тыкает в меня пальцем: – Скажи мистеру Пиньяцу, чтобы всех будил. Пикро, будете наверху – растрясите там всех.

Это не учения, и времени пока хватает, поэтому боевую тревогу можно объявлять цивилизованно.

Браун снова уменьшает чувствительность детекторов.

– Еще один, – говорит Рыболов.

– Есть изображения, Кармон?

– Еще не разогрелся, сэр.

– Давай-давай, приятель. Инженерный отсек, приготовиться к переходу на аннигиляцию.

По лианам соскальзывает командир.

– Что тут у вас, старший помощник?

Он настолько спокоен, что я припадаю на люк оружейного отсека, а в желудке у меня начинается битва. Чем он спокойнее, тем серьезнее ситуация. Он всегда таким был.

– Похоже, мы устроились посреди воскресного пикника той фирмы.

Командир безразлично выслушивает доклад Яневича.

– Джангхауз, прокрутите второй сигнал на самой медленной скорости. На экране старпома. Закольцуйте его.

– Что мы ищем? – спрашивает Яневич.

– Кодовые группы.

Машинистка учится своему делу быстро. Машинка грохочет. Браун снова уменьшает чувствительность.

– Поймали, бродяги, – говорит Роуз. – Они все проверили, кроме этой впадины. Может быть, двигаться не могут.

Лучше пусть они, чем я, думаю про себя. Волнение в моем животе грозит перерасти в бунт. А что это имел в виду командир – кодовые группы?

– Надо уносить ноги, пока есть возможность, – ворчит Никастро, наудачу пробуя уговорить командира.

– Еще двое, – говорит Рыболов.

– Трое, – возражаю я, навалившись на его плечо. – Вот здесь большой.

Командир оборачивается:

– Кармон?

Аквариум дисплея оживает.

– Черт возьми! Браун! Выключай эту штуку.

Стук машинки нас чуть не оглушил.

И тут, в том месте, где ничего не должно быть, появляются красные алмазы, рассказывая нам историю, которую никто из нас не хотел бы слышать. Мы окружены. А транссолярный спектакль – отвлекающий маневр.

– Вот черт! – говорит кто-то чуть ли не почтительно.

Они не знают наверняка, где мы. Наша луна довольно далеко смещена от центра их сферы.

Канцонери жестом подзывает к себе командира. Старик подходит и заглядывает ему через плечо. Через секунду хмыкает:

– Они выбивают пыль из астероида. Приятно, наверное, когда можно не жалеть ракет.

С почти счастливым выражением на лице он подходит к Рыболову.

– Обдурили нас, а? – говорит он, обращаясь ко мне. – Потратили пару ракет, а потом захлопнули дверь, пока мы сидели и хихикали.

Дальняя стрельба прекращается.

Старик не отрываясь смотрит на судно у Рыболова на детекторе. Яневич бормочет:

– Они предвидели, что мы на это купимся и будем сидеть спокойно.

Он встречается взглядом с Никастро. В его глазах мука.

Вейрес, ты сволочь. Удушил бы тебя.

От немедленных действий толку не будет. Чтобы расставить сети, у них было целых полдня. Что же теперь, черт побери, делать?

Не люблю, когда страшно.

Старик достает из кармана ручку, стучит кончиком сначала по зубам, а потом по одному из перьев на экране Рыболова.

– Вот он.

Рыболов тупо пялится на экран и постепенно бледнеет. На верхней губе проступает пот.

– Палач, – бормочет он.

– Ага. Возвращается из отпуска во Второй флот. Я принимаю командование, мистер Яневич.

– Командир принимает командование!

Яневич не скрывает облегчения.

Мне хочется что-то сказать, о чем-то спросить, но я не могу. Мои глаза прикованы к этому пучку тахионов. Палач. Один из лучших в той фирме. Убийца номер один. Они здорово на нас разозлились.

Старик улыбается.

– Расслабься. Он тоже не без недостатков. В позапрошлом патруле мы от него ушли. А Джонсон закляла его пентаграммой.

Мне дико холодно. Я дрожу.

– Инженерный отсек, привести АВ-системы в полную готовность.

Эта готовность – средняя между первым предупреждением и фактическим переходом на АВ. Используется редко, поскольку держит людей в сильном напряжении. Похоже, командир предвидит проблемы с топливом.

– Всему экипажу! – объявляет командир. – Подготовиться к выполнению обязанностей! Будет боевая тревога.

Его голос напоминает голос папаши, успокаивающего своего трехлетнего сына, проснувшегося от кошмара.

Я так напуган, что ни кишки, ни мочевой пузырь не работают. Стою и пялюсь на экран. Теперь на нем сверкает целая дюжина рубинов. Вылететь сейчас – самоубийство. Удивительно, сколько сил они собрали ради охоты на один клаймер.

Надо затаиться и как-то их перехитрить.

Палача перехитрить? Его репутация заслужена. Не может он нас не найти…

– Мистер Уэстаауз, подготовьте данные по Тау и Омикрону.

– Уже готово, командир.

– Прекрасно. Программируйте путь к Тау с гиперпереходом так, чтобы только ее миновать. После подлета делаем зигзаг к Омикрону, затем снова в скалу.

– Это в основном водяной лед, командир, прикрытый тонким слоем пыли. Хотя в нескольких тысячах метров в глубину должна быть настоящая скальная поверхность.

– Как бы то ни было. Надеюсь, вы рассчитали ее орбиту? Сможете спрятать нас достаточно глубоко, чтобы была защита?

– Думаю, что да, сэр…

– Да или нет?

– Да, сэр. Сделаю. Может быть, придется идти на больших Гэвах для уменьшения эффективного сечения. Чтобы не было притока тепла из ядра при глубоком уходе.

– Этот камень не так уж велик. Но не забывайте про гравитацию, а то она испортит вам расчет.

– Возможно, нам не придется углубляться более чем на пару километров. Только чтобы укрыться от их огня.

– Вы сможете соблюсти такую точность?

– Смог на Ратгебере. И даже точнее.

– На Ратгебере у вас были столетиями собранные данные. Спускайтесь на двадцать пять. Черт побери, лучше пятьдесят – для страховки. Они могут попытаться достать нас взрывами.

Они разговаривают очень громко – чтобы все слышали, что у них есть план. Это театр. Я пытаюсь не слушать – звучит не очень обнадеживающе. Смотрю на часы. Все еще есть шанс поссать до команды застегнуть ремни.

Звучит сигнал тревоги.

– По местам! Нас обнаружили. Приближаются ракеты. Приготовиться к клаймингу! Стартуем, мистер Уэстхауз!

Двигатели начинают работать на полную мощность, и свет почти гаснет.

– Сброс тепла на полную мощность! – приказывает Яневич.

Вернувшись в оружейный отсек, я начинаю стрелять. Моя пушка пока жива, хотя немного ерепенится. Становится холодно. Звучит сирена. Я засовываю в уши наушники.

– Выключайте гравитационную систему, мистер Бредли, – приказывает командир, – выключайте все огни.

Как? Мы будем прорываться в темноте? Я в слепой панике. Это каламбур.