Аластер Рейнольдс - Космический Апокалипсис

Силвест взял маску, осмотрел ее презрительно и снова бросил на сиденье. Чтобы пройти такое короткое расстояние, ему помощь не нужна, а если это не так, то тем более даже виду подавать нельзя.

Милиционеры проводили их до жилья. Силвест не видел Жирардо уже много лет и был потрясен тем, каким низеньким показался ему его старый враг. Он почему-то напомнил приземистый мощный землеройный механизм, готовый прорыть глубокую траншею в сплошном базальте. Рыжие волосы коротко пострижены, жестки как проволока, испятнаны сединой. Глаза большие, смотрят вопрошающе, как у щенка пекинеса.

— Странные получаются взаимоотношения, — сказал он, когда охранник закрыл за ними тяжелую дверь. — Кто бы подумал, что у нас с вами так много общего, Дэн?

— Куда меньше, чем вам кажется, — ответил Силвест. Жирардо повел свою группу по ребристому коридору, заставленному поломанными машинами, искалеченными до неузнаваемости.

— Думаю, вы в недоумении, что это все означает?

— У меня есть кое-какие свои подозрения.

Хохот Жирардо прозвучал в коридоре как гром, эхом отдающийся от металла машин.

— Помните обелиск, ну тот, что раскопали в этих местах? Конечно, помните, ведь это, кажется, вы раскопали его, и вы же первым указали на феноменальные результаты его датировки методом включенных электронов.

— Что-то такое припоминаю, — ядовито заметил Силвест.

Метод дал потрясающие результаты. Ни одна естественная кристаллическая структура не имеет идеально правильных кристаллических решеток. В решетке есть дефекты — отсутствующие в узлах атомы, и в этих дырах накапливаются электроны, вышибленные из остальной решетки космическими лучами или естественной радиацией. Поскольку дыры заполняются электронами с относительно постоянной скоростью, то по числу включенных электронов можно датировать предметы неорганического происхождения. Тут есть, конечно, одна трудность — метод включенных электронов может применяться лишь в том случае, если известно, что ловушки в какой-то момент прошлого были пусты. К счастью, нагревания или даже сильного освещения достаточно, чтобы освободить ловушки верхнего слоя кристаллической поверхности. Анализ обелиска показал, что все поверхностные ловушки были освобождены в одно и то же время, и произошло это 990 тысяч лет назад. Только причина, равная по масштабам Событию, могла очистить ловушки такого крупного объекта, как Обелиск.

Вообще-то ничего особенно нового в этом не было. Тысячи амарантянских артефактов удалось датировать временем после События. Но ни один из них не был погребен УМЫШЛЕННО. Обелиск же был умышленно помещен в каменный саркофаг, причем ПОСЛЕ того, как его ловушки были очищены.

После События.

Даже при новом режиме это открытие не могло не привлечь внимания к обелиску. А это, в свою очередь, стимулировало интерес к надписи, выбитой на нем. Интерпретация ее, сделанная Силвестом, носила в лучшем случае приближенный характер, но теперь ему на помощь пришли остатки содружества ученых. Снова в Кювье повеял ветер свободы. Режим снял ряд ограничений, наложенных на исследования культуры амарантян, не обращая внимания на то, что оппозиция Праведного Пути стала еще более яростной. Странные взаимоотношения, как сказал Жирардо.

— Сразу, как только мы стали догадываться о том, что нам должен рассказать этот обелиск, — между тем говорил Жирардо, — мы разбили всю здешнюю территорию на участки и принялись копать на глубину 60–70 метров. Так мы нашли десятки других обелисков, причем все они были тщательно очищены перед погребением. Надписи на всех были примерно одинаковы. Мы пришли к выводу, что это не записи того, что здесь когда-то произошло, а повествование о том, что здесь погребено.

— Должно быть, что-то очень, очень большое, — сказал Силвест. — Что-то, что они запланировали совершить еще до События. Возможно, они погребли это еще до События, а опознавательные знаки — обелиски — поставили после. Последний культурный акт общества, обреченного на уничтожение. И насколько же велик этот объект, Жирардо?

— Невероятно велик.

И Жирардо начал рассказывать, как они стали исследовать этот район сначала с помощью тамперов — систем, генерирующих волны Рейли, которые проникают глубоко в грунт. Эти волны дают возможность определять положение объектов, имеющих отличную от грунта плотность и погребенных на значительных глубинах. По словам Жирардо, пришлось применить самые мощные тамперы, а это означало, что искомый объект находился на глубинах в сотни метров, то есть на пределе мощности этих приборов. Потом из Кювье были доставлены самые чувствительные рисующие гравитометры. Только тогда удалось составить общее впечатление о том, что же здесь нашли.

— Да уж, маленьким это не назовешь!

— Раскопки как-то связаны с программой Преобразователей?

— Полностью независимы. Другими словами — чистая наука. Это вас удивляет? Я же обещал, что мы не забросим изучение амарантян. Может быть, если бы вы все эти годы верили мне, мы бы сейчас бок о бок боролись против Праведного Пути — вашего настоящего врага.

Силвест ответил:

— Вы не проявляли к амарантянам ни малейшего интереса до того, как был отрыт обелиск. А он вас напугал, не так ли? Потому что это было неоспоримое свидетельство. Не что-то, что я мог бы подделать. На этот раз вам пришлось допустить возможность, что я с самого начала был прав.

Они вошли во встроенный лифт с плюшевыми сиденьями и акварелями на стенках. С лязгом закрылась стальная дверь. Один из адъютантов Жирадо открыл панель и нажал кнопку. Пол под ногами сразу провалился. Постепенно тела стали привыкать к быстрому спуску.

— На какую глубину мы спускаемся?

— Не так уж глубоко, — отозвался Жирардо. — Всего на пару километров.

Когда Хоури проснулась, корабль уже покинул орбиту вокруг Йеллоустона. Она видела сейчас планету в иллюминатор, и та казалась куда меньше, чем раньше. А район Чазм-Сити вообще смотрелся как маленькое пятнышко на поверхности. Что касается Ржавого Пояса, то он был похож на буро-коричневое дымовое колечко, слишком далекое, чтобы можно было разобрать составляющие его предметы. Теперь перед кораблем не было никаких преград — он будет разгоняться с ускорением, равным одному g, пока не покинет систему Эпсилона Эридана, и будет наращивать скорость, пока она не станет лишь на волосок меньше скорости света. Не случайно такие корабли назвали суперсветовиками.

Ее перехитрили!

— Это осложнение, — согласилась Мадемуазель после нескольких минут молчания. — Но не более того.

Хоури пощупала весьма чувствительную шишку на затылке — на том месте, по которому комузо — теперь она знала, что его имя Саджаки, — хватил ее своей шакухачи и сшиб с ног.