Питер Дэвид - Легионы огня: из темноты

— Ну? — снова начал Шеридан, а потом с видимым усилием сдержался и стал ждать.

Что касается Дэвида, то он ничего не говорил. Как будто это существо каким-то образом заблокировало его центр речи. В некотором смысле Деленн была рада этому. Что, если Страж завладел его личностью, и он начал бы изрыгать проклятия и угрозы, подобно одержимому демоном? Или хуже… что, если бы его личность одержала верх, и он стал бы звать на помощь? Мысль о том, что ей придется стоять здесь, слушая его крики, зная, что она не в силах помочь ему… была слишком мучительной.

Франклин, наконец, поднял взгляд и кивком головы показал, что они должны выйти из комнаты. Выходя, Деленн не удержалась от того, чтобы бросить последний грустный взгляд на сына. Было трудно сказать, понял ли он это.

— Послушайте, — медленно произнес Франклин, — должен признаться, из чистого честолюбия, что мне бы хотелось войти сюда, бросить один единственный взгляд и сказать, что есть простой ответ, что все еще можно изменить. Но нет.

Эта штука… она похожа на паразита, который буквально слился с его нервной системой. Этого не могло произойти в один миг… Страж, так его зовут, ты говоришь? — Шеридан кивнул. — Страж насколько я могу судить, устанавливал с ним психическую связь в течение многих лет. Это дало ему возможность слиться с ним на более всестороннем и глубоком уровне, чем со взрослым, ибо он соединился с ним в столь юном возрасте. Насколько я знаю, он оказывал на него слабое влияние с самого рождения.

Деленн всхлипнула, но сумела быстро взять себя в руки. Сейчас слезами делу не поможешь. Вместо этого она дала волю холодной жгучей ярости, которую испытывала к тем чудовищам, виновным в произошедшем.

— Щупальца существа соединились с нервной системой Дэвида, — продолжал Франклин. — Если мы попытаемся удалить эту штуку силой, то это все равно, что вырвать часть его центральной нервной системы.

— Мы можем погрузить его в сон, — предложила Деленн. — Лондо сказал нам, что алкоголь притупляет его бдительность.

— Бдительность — да, но не влияние. Если жизнь Стража окажется под угрозой, неважно, в каком он будет состоянии, он будет сопротивляться, и, вероятно, Дэвид станет полем битвы. Даже если Дэвид выживет, его мозг и нервная система будут настолько обширно повреждены, что он никогда не станет прежним.

— Должен же быть хоть какой-нибудь способ.

Франклин глубоко вздохнул.

— Пока что, основываясь на записях волн, излучаемых мозгом Стража, я могу сказать, что он получает своеобразную энергию от источника своего происхождения.

— Источника происхождения? — смущенно произнес Гарибальди.

Но Деленн сразу догадалась.

— Дракха, который сотворил его.

— Сотворил его, вырастил, выкормил… называйте, как хотите, — подтвердил Франклин. — Этот дракх, кто бы он ни был и где бы он ни был, является основой, фундаментом Стража. Как и в случае с любым домом, стоит разрушить фундамент, и все здание рухнет.

— Может, есть возможность образовать какое-нибудь поле, которое помешало бы ему поддерживать связь с дракхом? — спросил Шеридан.

Франклин покачал головой.

— Даже если бы нам удалось это сделать, то это активировало бы механизмы самообороны Стража, и Дэвид может пострадать от этого. Единственное, что, по моему мнению, можно сделать, это каким-нибудь образом уничтожить сигнал, идущий с другого конца.

— Ты хочешь сказать, что мы должны найти дракха, который делал это… и убить его, — мрачно сказал Шеридан.

— В сущности… да.

— Как же, во имя Валена, нам это сделать? — спросила Деленн.

— Мне бы хотелось ответить на этот вопрос… но я не могу.

Гарибальди медленно подошел к Дэвиду. Казалось, тот был намерен вечно сражаться со своими путами. Все время, пока Дэвид бодрствовал, он продолжал биться; и прекращал вырываться, лишь когда засыпал, но засыпал он лишь тогда, когда совершенно выбивался из сил и не мог больше двигаться.

Гарибальди сосредоточил все свое внимание на Страже, посмотрев ему прямо в отвратительный глаз.

— Кем бы ты ни был… где бы ты ни был, — настойчиво сказал он, — если ты видишь меня… чувствуешь меня, в общем… я говорю тебе: я найду тебя. И когда я это сделаю, ты можешь быть уверен лишь в одном, что твоя смерть будет быстрой и легкой. Поверь мне: я был бы рад продлить ее. Заставить тебя прочувствовать каждую секунду мучений, продлить их так долго, как это только возможно. Но я не хочу, чтобы оказывал влияние на этого мальчика дольше, чем необходимо. Ты понял, кусок дерьма? Я. Найду. Тебя.

Казалось, Стража не очень-то напугала такая перспектива.

Обед в тот вечер был более чем безрадостным. Вир и Сенна сидели вместе с Деленн, Шериданом, Франклином и Гарибальди за столом, который ломился от блюд.

К сожалению, большая их часть осталась нетронутой, так как никто не выказал особого аппетита.

Франклин вкратце сообщил центаврианам то, что уже сказал остальным. Вир не был особенно удивлен тем, что услышал.

— Не могу сказать, что удивлен, — сказал им он. — Вы знаете, когда я нашел Г'Кара и Лондо…

— Вцепившимися друг другу в горло, — мрачно продолжил за него Шеридан.

— Нет… нет, я не об этом… Лондо пытался заставить Г'Кара сражаться с собой. Ему хотелось убедиться в том, что вы двое спасены, и он добровольно пожертвовал жизнью ради этого. Страж мог все испортить.

— Вы полагаете, что это изменит наше мнение об этом парне к лучшему? — спросил Гарибальди.

— Майкл… — попытался осадить его Шеридан.

Но Гарибальди не слушал его. Он поднял вилку, которую не брал в течение двадцати минут, и наклонился вперед.

— Вы сидите тут и говорите мне все это, хотя он был в ответе за гибель миллионов задолго до того, как дракхи подцепили его на крючок, а теперь мы все должны испытывать жалость к Лондо Моллари и гордиться им, потому что он пожертвовал собой, чтобы спасти трех человек? Допустим, что ради этих троих человек я и сам прополз бы через ад по битому стеклу, лишь бы только им помочь, но, все же, их было всего трое. Разве это уравнивает счет?

— Нет, — мягко ответил Вир.

— Тогда не пытайтесь строить из него великого героя, по крайней мере, не при мне.

На мгновение Деленн подумала, что Вир смутится от столь свирепой и яростной вспышки гнева Гарибальди. Но он всего лишь устало сказал:

— Знаете, мистер Гарибальди… Лондо был бесконечно очарован Землей и ее жителями. Он старался всеми силами помогать вам. Он делал это тайно, за кулисами, делал добро, о котором ваш народ никогда ничего не знал. Он все время изучал земную культуру, всегда что-то искал, всегда пытался понять. Я иногда спрашивал его, почему он так интересуется вами, но он никогда не давал мне удовлетворительного ответа. Но знаете что? Думаю, что я понимаю его. Я думаю, что во многом… он был гораздо ближе по духу к любому из вас, чем к нам. У него было ясное представление о том, что ему нужно, эта мечта была совершенно недосягаема для него, но он никогда не прекращал своих попыток воплотить ее в жизнь, несмотря на свойственные его характеру недостатки, мешавшие ему. Лондо Моллари не был героем, мистер Гарибальди. Он был… был слишком похож на человека.