Михаил Дубаков - Надрывы

Впрочем, столица прекрасно могла спать и днем. Вся эта суета, яростные торги, покупки, продажи — все это было сном. Привычным сном, который многие называют жизнью. Но никто не задумывался над этим: ни широкобедрые бойкие торговки, ни вечно усталые ремесленники, ни гордая знать, ни рядовые солдаты — все жили иллюзией, что их жизнь имеет смысл, что она что-то значит и не имеет никакого отношения к такому призрачному явлению, как сон.

У столицы, как и у всех больших городов, был свой элитный квартал. Там жили зажиточные лекари (хотя, незажиточных лекарей встретишь нечасто), очень богатые купцы и прочие представители средней прослойки, той, что между состоятельными выскочками и императором.

Вот в этом самом элитном квартале в глухую полночь промелькнуло десять теней, которые любой стражник назвал бы крайне подозрительными. На счастье стражников, их поблизости не оказалось, а потому тени беспрепятственно добрались до нужного им дома.

— Где-то здесь… — уверенно прошептала одна тень.

— Да, здесь, я чувствую его! — возбужденно зашептала вторая.

— Проклятье! Тут везде защитные ловушки, осторожно!

— Конечно, Хранитель, сейчас уберем… Хм… искусно… — тень что-то зашептала и замахала руками. — Чисто, — сказала она минут через пять, вытирая пол со лба.

— Где же, где же… в какой комнате… — тень осторожно заглянула в окно.

— Да не здесь! Пошли вокруг! — нетерпеливо перебила вторая тень, одергивая первую.

— Тут! Точно тут! — тень едва не заговорила в полный голос от возбуждения.

— Тихо! — угрожающе шикнула другая тень, стиснув руку первой. — Комната пустая?

— Нет, там человек спит, — сказала тень, заглянув в окно.

— Надо убрать, только без шума…

— Может, отравим?

— А если это маг? Он сразу сообразит в чем дело, яд не успеет подействовать и он его обезвредит. А потом шум поднимет.

— Что ж делать-то?

— Может, так достанем?

— Нет, он ослаблен чужой волей, он не в полной силе, так что ничего не выйдет.

— Хранитель, а может просто воткнем ему нож в горло?

— Ты что, слепой? Тут охранных заклятий пять слоев! Ни один нож не проскочит…

— Что ж делать-то?

— Думать!

— Да я и так думаю! Последняя преграда! В одном шаге!

— Давайте его отвлечем! — радостно предложила тень.

— Как? — хором выдохнули три.

— Стучим в дверь, хозяина кончаем, потом один убегает, этот гонится, а мы в окно, за меч и домой!

— Ну, тогда тому одному худо будет…

— А что ж делать-то? Придется жертвовать! Хранитель?

— Хорошо! Пожалуй, ничего лучше мы не придумаем. Зар-Грон, будешь отвлекать. И… ты знаешь, что делать, если нельзя будет избежать пленения или хотя бы схватки.

Одна из теней угрюмо кивнула головой, отделилась от остальных и завернула за угол дома. Через пару секунд послышался стук в дверь, затем едва уловимый хрип и глухой звук упавшего тела. Спящий человек тотчас вскочил и бросился вон из комнаты. Смерть всегда заметна, опытный маг без труда зафиксирует ее вблизи, а этот человек, казалось, знал толк в магии.

— Эр-Зор! В окно! Быстро!

Тень кошкой метнулась в спешно распахнутое окно и спустя каких-то десять секунд точно так же выпрыгнула оттуда, сжимая в руке клинок с гардой в виде черного дракона, укусившего себя за собственный хвост.

— Есть! — шепнула тень. — Бежим на запад!

Отбежав метров сто, тени остановились, принюхались к прохладному запаху ночи:

— Лотос… Зар-Грон… — прошептала тень.

— Его больше нет, уходим! Эр-Зор, помоги замести следы!

Семерка теней стремительно скрылась за домами, а две стояли неподвижно, словно каменные статуи. Через минуту они, словно очнувшись, рванули следом.

Сейчас даже лучший из лучших магов империи не смог бы найти самого блеклого отпечатка следа, самого тонкого запаха, малейших нитей в Тонком мире. Вот поэтому сейчас Аркин стоял в недоумении над кучкой мелкой пыли, в которую превратился улепетывавший от него… кто? Человек? Он так и не увидел. Что это черный лотос, он догадался сразу. Только его аромат превращает плоть, кости — все, в такую бесформенную кучу. Черный лотос… И больше не единого следа.

Утром, когда взойдет солнце, он обнаружит пропажу клинка и в ярости пойдет хоронить лучшего друга, а пока только пыль, и неожиданно спокойный запах ночи, который тушил пожар гнева, но слишком слабой струйкой.

***

Герк прекрасно помнил Третью эпоху, помнил памятью книг, конечно. Коронованный Альганом не мог не помнить времена полного краха эльфов. Он не мог не помнить каждую проигранную битву, каждый разрушенный город, каждого несчастного короля, потому все они были несчастны, потому что все они терпели поражения, все их армии неизменно сдавали город за городом. Он должен был помнить, как панцирная пехота людей сажала на копья их женщин, как похотливые десятники насиловали их прямо на улицах, как надменные и гордые сотники с презрительными улыбками на уродливых лицах смотрели на это, молчаливо поощряя грабеж, убийство и разврат. Он должен был помнить, чтобы мстить. Месть немыслима без памяти, которая непрерывно подбрасывает хворост в ее огонь. Чем ярче память, тем жестче месть, тем легче отринуть все и броситься туда, за горизонт, где наслаждающийся победитель спит беззаботным сном Сильного. Разорвать, искромсать, задушить, увидеть в его умирающий глазах прощальный испуг и изумление, а еще сочувствие… именно сочувствие. Только победивший осознает всю бессмысленность мести, только он способен сочувствовать, глядя в кровожадное лицо мстителя.

Но нет! Его сочувствие ни на йоту не сдвинет уверенность в правоте, ни на миг не отдалит сладостный момент убийства.

Герк знал это, а потому помнил всю Третью Эпоху, вплоть до мельчайших деталей.

— Милорд, — вкрадчивый шепот Хевра вырвал сумрачного правителя из задумчивой полудремы. — Последний отряд Шшилта прибыл вчера вечером. Все в ссборе…

— Завтра на закате выступаем, а сегодня будет Ракад, ступай и передай всем Главным.

— Сслушаюссь… — Хевр низко поклонился и незаметно выскользнул из зала.

Герк расслабленно прикрыл глаза. Шестое воплощение клинка Мглы было мощнейшим. Это знали немногие, но надежда была велика, и оно свершилось. Шестое воплощение с момента Великого Поражения должно было быть таким, пророчество сбылось. А теперь…

Отмщение! Оно уже близко, уже доносится его сладкий аромат, виден краешек его кровавого тела, слышен звук его непреклонных шагов…

А что он сделает с императором… О, Герк помнил, что сделали люди с его предком, последним королем Третьей Эпохи. Как его истязали месяц, целый месяц каждый день палач отрезал кусочек его плоти, ломал кость и забивал в грудь стальной гвоздь. Колдуны заботливо поддерживали жизнь и сознание в кровоточащем, разорванном болью и мукой теле. Сорок первый гвоздь оказался последним, даже колдуны не смогли удержать душу в остатках плоти. Но ни разу, ни единого разу король не застонал. Они так и не услышали его слабости, не услышали слов о пощаде.