Майкл Гир - Осколок империи

Она сидела в этом мусоре на корточках. Каждые десять минут Бачмен пробовал свой коммуникатор. Усталые, голодные, умирающие от жажды, они отдыхали на куче пластика и бумаги. За маскирующим шумом вентиляторов их голоса нельзя было услышать дальше четырех метров.

— Неплохая норка, — похвалила Уилер, ее лицо едва можно было различить во мраке. — Надо отдать должное, Анатолия, ты отличный солдат. И ты долго жила здесь внизу?

Она нервно потерла руки, драгоценная распечатка лежала у нее на коленях.

— Кажется, будто прошла вечность.

— Это правда? То, что ты сказала, что убила кого-то металлической палкой?

— Да. Он загнал меня в похожее место. Стал меня насиловать, и я забила его до смерти, — она посмотрела вверх, ненавидя и темноту, и воспоминания, ею вызванные. — Он, наверное, до сих пор там лежит, гниет в мусоре. Люди редко сюда спускаются. Если вам нужна пища, вы поднимаетесь выше, ближе к поверхности, где мусор богаче.

Бачмен включился в разговор:

— Ты уверена, что хочешь говорить об этом? Может, помечтаем, что будем делать, когда выберемся отсюда, что-нибудь о ресторане с эштанским бифштексом и рипарианским элем.

— А как насчет того, чтобы добраться до Министерства внутренней безопасности и перерезать горло Или, — предложила Уилер.

— Согласен, но чтобы только не разозлить Синклера. Он с ней близок. Слышал от Мхитшала.

— Он не близок с ней, — стала защищать его Анатолия. — Я думаю, он знает, чего она стоит и чего хочет.

— Знает что-то, чего не знаю я? — заинтересовался Бачмен, желая посплетничать.

— Он не такой дурак, как вы думаете, — упрямо продолжала настаивать Анатолия. — Она использовала его. И не сиди здесь с видом святого, это могло случиться с каждым. Или хитрая, а у Синклера много забот. Она знает, как надо обращаться с мужчиной.

— И самыми разными способами, — сострила Уилер. У Анатолии начали гореть уши, она подняла палец и ткнула в темноту.

— Сделайте человеку снисхождение. Он был одинок. И тяжесть всей империи навалилась ему на плечи.

— Из того, что говорил Мхитшал, ясно, что пару раз он испытал на своих плечах тяжесть Или.

— Поверить не могу, что слышу это! Что с вами такое? После всего того, что Синклер для вас сделал, вы не можете сделать ему скидку? Он работает на износ, стараясь привести в порядок войска, чтобы сассанцы не раздавили нас, как гнилые плоды сливы. Ну, так он ошибся, и Или этим воспользовалась. Отстаньте.

— Прости, — отступил Бачмен, но смешок испортил его извинение. — Ух, мы же не знали, что ты такая поклонница Синклера Фиста.

— А вы нет?

— Полегче, — успокоила ее Уилер, — Синк помог нам выжить на Тарге. Мы прячемся здесь внизу в темноте от убийц Или только ради Синка. Не то чтобы этим надо было хвастаться, так уж сложились обстоятельства, но это получше, чем быть трупом на Тарге. Да, мы точно подтруниваем над Синклером Фистом… Но он наш, поэтому и сплетничаем. Поняла? Мы можем говорить что хотим о Синке. Но если кто еще откроет рот, мы ему ногу открутим и в глотку засунем.

— Чертовски верно, — сказал в темноте Бачмен. — Ну, а ты, Анатолия? Ты каким боком встроилась в эту картинку? Что дня тебя значит Синк?

Она нахмурилась в темноту.

— Он старый друг, вот и все. Я когда-то оказала ему услугу. Он сделал то же самое, и все.

«Но было ли все это?» Она продолжала представлять его озабоченное лицо, вспоминать теплоту его взгляда, когда он подвинул и через стол пакеты с едой.

— Ну, значит это не так просто, — мягко подначила ее Уилер. — Ух, знаешь, большинство из нас, из солдат, я имею в виду, чувствуют себя ответственными за Синка. Нас это очень расстроило, что он крутится вокруг Или. Видишь ли, мы все знали Гретту… сказать по правде, любили ее. Для многих она неподражаема и неповторима.

Анатолия вздернула подбородок.

— Я не любовница Синклера. Мы просто друзья.

— Я и не говорила, что любовница, — Уилер подвигалась в своих бумажках, — но никогда не мешает знать обстановку.

Анатолия шмыгнула носом и покрепче обхватила колени, прижимая к груди драгоценную распечатку.

«Я даже не знаю, что из себя представляет Синклер, и уж подавно, смогу ли я любить его».

Однако вопрос, произнесенный вслух, застрял у нее в голове. А каким будет Синклер любовником? Он, казалось, был таким добрым и уязвимым. А эта печаль в его странного цвета глазах находила какой-то отклик в ее душе. Ей нравилось, как он касается вещей, его движения были ласковы, как будто он боялся повредить физическому миру.

Но если он был такой добрый, ласковый, сообразительный, как мог он связаться с Или? Неужели она действительно обращалась с ним иначе, мягче, как утверждал Синклер? Или у него была какая-то червоточинка в характере, которая еще не проявилась на глазах у Анатолии.

Она едва заметила движение мусора, как в узкой нише закружился вихрь. Ощущение чего-то неладного только успело возникнуть, как их ослепил яркий свет. Несмотря на то, что она ничего не видела от боли в глазах, Анатолия нырнула в сторону, стараясь зарыться в кучу отбросов. Уголком глаза она уловила движение Бачмена, когда он вскочил на ноги и направил свой бластер, изрыгающий фиолетовые нити в сторону источника ослепительного света.

Анатолия сунула распечатку и кубик данных в заплесневелую кучу отходов и отступила назад, зная, что путей для отхода нет.

Тело Бачмена содрогнулось, когда удар бластера попал ему в плечо и закрутил волчком. Тем временем Уилер была уже на ногах. Она бросилась к свету, одной рукой прикрывая глаза, другой сжимая пистолет.

Она подняла его и нажала на спуск. К ужасу Анатолии, голова женщины взорвалась розовой пеной, превращенной в пыль крови, мозга, костей. Обезглавленный труп Уилер упал ничком вперед в рассыпанный мусор, из шеи лилась струей кровь.

— Анатолия Давиура? Встаньте, — усиленный рупором голос перекрыл рев вентилятора. — Вам не причинят вреда, если вы сдадитесь. Вам не причинят вреда.

Долгие секунды она была неподвижной, парализованной другим ужасом.

— Вы слышите меня? Вам не причинят вреда. Она медленно покачала головой. Она не могла набраться достаточно мужества, чтобы подняться. Только когда черные силуэты появились из света, ей удалось встать из мусора.

— Наконец мы вас захватили, — голос молодой женщины прозвучал громче вентилятора. — Вы не знаете и половины того, что натворили.

— Я ничего не сделала!

— Нет? Об этом вы сможете рассказать Или Такка.

"Как-то, каким-то образом мы должны найти приемы, чтобы прекратить это проклятое вещание, которое ведут Седди. Оно, как кислота, медленно разъедает сознание людей. Донесения с мест продолжают поступать, и в каждом одно и то же: люди стали беспокойны и более, чем раньше, непослушны.