Джулиан Мэй - Вторжение

Шэннон почувствовала сканирование и рассмеялась.

– Да уж, у Лоры ого-го какая хватка! Оттого папа и решил допустить тебя в организацию, не привязывая. Он жутко суеверен. Лора для него символ, улучшенный вариант меня. Наверняка он захочет ее использовать…

Под навесом они прошли к автостоянке. Температура выше сорока по Цельсию, солнце раскаленным жезлом пронзает сгущающиеся грозовые тучи.

– Ты скажешь Джерри? – спросил Виктор.

– Почему бы и нет? Ему будет приятно. Папу огорчало, что у нас нет детей, и он винил меня, поскольку в том, что Джерри не бесплоден, сомневаться не приходится. А я до сих пор не хотела – сам понимаешь почему. Лора будет нашим с тобой творением, а не папиным.

Мотор черного «феррари-аутома» работал, не перегреваясь. Она коснулась замка, и сразу обе дверцы открылись.

– Садись ты за руль. Я до конца дня поставила на автоматическое управление.

Он кивнул и со вздохом опустился на прохладное кожаное сиденье. Пот лил с него градом. Он умел управлять либо температурой тела, либо рефлексами волнения-страха, но не тем и другим вместе. Сверив маршрут по электронной карте, он вывел «феррари» на автостраду.

– Когда выходит Джерри?

– На будущей неделе.

– Твой старик небось готов его придушить.

– Нет, что ты! Джерри хоть и запятнан, но еще пригодится. – Губы ее дрогнули в усмешке. – Нам с тобой пригодится, поэтому не морочь мне голову разводом. Пока мы не победим, никаких разводов.

– Как знаешь.

На автостраде он нажал кнопку автопилота и блаженно откинулся на мягкую спинку. Машина плавно влилась в поток движения, ползущий с запада. На шоссе второго класса только из двух полос в обоих направлениях они сдерживали скорость до ста двадцати, а когда повернули на юг, на автостраду из пяти полос, прибавили до двухсот, и «феррари» начал искусно обходить другие роскошные машины.

– Вот бы нам разграничительные полосы! – мечтательно сказал Виктор. – В Северном Нью-Гемпшире везде, кроме самых больших автострад, разрешено только ручное управление, и то при строгом ограничении скоростей. У нас в глуши в прогресс не верят.

– В Иллоинойсе все радовались, когда сняли ограничения, пока не поняли, а в какую сумму это влетит. А Нью-Гемпшир сбивает цены, давая престижным клиентам бесплатный проезд до Массачусетса.

Виктор хмыкнул.

– Старая песня янки. Никаких налогов, никакой роскоши, всяк за себя, один Бог за всех.

– Вот-вот, – пробормотала Шэннон. – Нам, кстати, его заступничество очень даже может понадобиться… Но я должна показать тебе то, что есть у папы.

Лампочка на щитке предупредила их об окончании запрограммированного времени автопилота. Виктор опять взялся за руль, и они свернули на Мидуэст-роуд. Он ни разу не был в усадьбе О'Коннора, но стрелка на электронной карте указывала ему дорогу. «Феррари» замедлил ход до девяноста в час и стал пробираться меж лесистых холмов, перегороженных белыми заборами, что отмечали границы больших земельных владений. Проехав еще с полкилометра, они остановились перед массивной оградой из красного кирпича. Четырехметровые кованые ворота с двумя укрепленными сверху бронзовыми фонарями распахнулись, едва Шэннон включила зажатый в руке фонарик. Виктор увидел пышные кусты роз, за которыми скрывалась двойная цепь электрической сигнализации. Еще один высокий забор окаймлял подъездную аллею; из-за него настороженно следили за продвижением «феррари» свирепые мастифы и доберманы. Через каких-нибудь полсотни метров путь преградила обнесенная колючей проволокой стена с встроенной в нее сторожевой будкой, – внутри Виктор углядел видеокамеры, проекторы, окна из одностороннего стекла и несколько ненавязчивых бойниц. На стальных воротах красовалась вывеска:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. ОСТАВАЙТЕСЬ В МАШИНЕ.

СТРОГО СОБЛЮДАЙТЕ ИНСТРУКЦИИ.

– Черт побери! – процедил он.

Камеры включились, просвечивая машину и пассажиров. Электронный голос проговорил:

– Добрый день. Пожалуйста, назовите мне свои имена и род занятий.

Шэннон опустила окно, высунулась и помахала.

– Это я, мальчики. И мой друг со мной. Попридержите своих драконов.

– Слушаюсь, мэм! – раздался голос из громкоговорителя. – Прошу в дом.

Ворота растворились. Покрышки зашелестели по асфальту, а направленные на аллею стволы пулеметов убрались в свои гнезда.

– Помогай Бог местному смотрителю водомеров! – покачал головой Виктор.

– Не глупи! В Иллинойсе все делается на расстоянии.

– А где он прячет противовоздушные батареи?

– В конюшне.

– Серьезно?

– Да хватит тебе! – огрызнулась она. – А то как бы я не пожалела, что вытащила тебя из твоей деревни и не вспомнила о супружеской верности.

Виктор нажал на тормоза, повернулся и схватил ее за предплечья. Принуждение ударило по ней, будто из крупнокалиберного орудия. Шэннон вскрикнула от боли и ярости. Он разорвал, как бумагу, ее внешний экран, лотом разметал мощнейший внутренний щит, так что лишь обломки замелькали в головокружительном калейдоскопе. Она ожесточенно отбивалась, но ему все же удалось увидеть ее истинную суть: страшную ненависть к отцу, затемняющую все душевные порывы, неутомимое стремление к цели, для которой ей нужен он, и только он.

– Сука! – Виктор рассмеялся и выпустил ее.

Впереди показались стены особняка – современной постройки в окружении тенистых дубов и сосен. С одной стороны над крышей вздымалась сторожевая вышка, утыканная антеннами. Виктор рассмотрел в листве деревьев по меньшей мере три радара.

– Там? – спросил он, мысленно указывая на вышку.

– Да. Он называет ее своим кабинетом. А все остальные – командным пунктом. Поначалу это был просто центр сбора информации. Но с годами папа закупал все новое и новое оборудование. Дополнительный центр управления установлен в подвале, а под землей проходит кабель, соединяющий компьютеры с тремя коммерческими спутниковыми системами – на случай, если наземные антенны выйдут из строя.

Они остановились у бокового входа; Виктор выключил мотор. Окошко со стороны Шэннон все еще было открыто. В горячем воздухе разливался запах роз и свежескошенной травы, смешиваясь с последними дуновениями кондиционера «Феррари».

– Твой отец был бы идиотом, если б думал, что у нас с тобой чисто деловые отношения.

– Он знает, – спокойно сказала она.

– И что я здесь, тоже знает?

– По идее, я должна обратить тебя в его веру. Поскольку мое тощее тело оказалось недостаточным соблазном, мне приказано подвергнуть тебя более экзотическому возбуждению.

Виктор снова засмеялся.

– Да?.. Ну, вперед!

Внутри было тихо и на первый взгляд безлюдно. Шэннон объяснила: отца нет в городе, а прислуга хорошо вымуштрована и ненавязчива. Все горничные, охранники, экономы – операнты, однако по темпераменту, уму или образованию не подходят для высоких постов в организации О'Коннора. Они живут в собственных домах так называемой «деревни», расположенной в дальнем конце усадьбы. Некоторые служат у них уже более двадцати лет.