Юлия Жукова - Сами мы не местные

Сую ему экран. Целитель любуется. Секунд пять. А потом быстро-быстро покидает комнату, уронив тарелку.

– Что там? – в ужасе спрашивает Изинтовтой.

– Потом увидите, а то еще заблюете тут все… Сейчас скушаете лекарство и часа через три еще разок, а потом будете месяц пить таблетки. И все, выздоровеете.

Червь послушно отвалился и через несколько часов (пока я писала дневники, искала в чемодане закопанное на самое дно минеральное слабительное и осматривала гобелены в гостиной) вышел, все двадцать пять метров. Я, естественно, не преминула наглядно объяснить домочадцам, почему плохо есть сырое. Правда, пациента потом пришлось выводить из обморока. Когда он немного очухался, я выдала ему витамины, снабдила инструкцией, как принимать, и поскорее покинула дом. На членов семьи Изинтовтоя так скоропостижно снизошло озарение, что в доме плохо пахло. Не скоро они меня забудут, ох не скоро…

На свежем воздухе Алтонгирел слегка оклемывается и ведет меня на постоялый двор, где нас ждет Азамат. Мы замечаем его издали – он сидит на террасе, вытянувшись во весь рост по касательной к плетеному диванчику, потягивает чай и что-то читает с телефона. При нашем приближении его лицо принимает озабоченное выражение.

– Боги, Алтонгирел, что там еще произошло?

– Ничего, – выдавливает сине-зеленый духовник. – Она его вылечила. Но, м-мать-устрица, могла бы и не показывать…

– Ну что ты, это очень познавательно, я считаю, – лучезарно улыбаюсь я. – Солнце, закажи нам ужин, а то я с утра так ничего и не ела…

– Не нам, – быстро поправляет меня духовник. – Я ничего не буду!

Я ржу, Азамат недоумевает, но подзывает трактирщика. Тот немедленно предлагает местный деликатес.

– Только не сырую рыбу! Надеюсь, ты ее не ел? – быстро говорит Алтонгирел.

Азамат недоумевает еще больше:

– Нет, а что?..

– Ты не переживай, Алтоша, – успокоительно говорю я. – Это не только в рыбе и не только в местной. Это в любом сыром мясе может быть. Ну немного другой формы или цвета…

Алтонгирел вытаращивает глаза, машет на меня руками и убегает в кусты. Азамат начинает смеяться. Когда озадаченный трактирщик уходит с заказом, я в мягкой форме пересказываю мужу, в чем было дело. Ему-то я про глистов рассказывала, надо же было объяснить, почему я сырое не ем.

– С ума сойти, – качает головой он. – Чего только в природе не бывает…

Меня страшно радует его философское отношение к миру.

Возвращается Алтоша, бледный, но живой. Тут мне приносят огромную миску дымящейся лапши с морепродуктами, и ему опять становится плохо. Правда, не настолько, чтобы бежать в кусты.

– Теперь я все понимаю, – стонет он, стараясь не смотреть, как я уплетаю креветок. – Если она после такого может есть, то неудивительно, что ей плевать на твою внешность.

Азамат смеется, а я вот резко вспоминаю, с чего все началось.

– Да, кстати, – говорю. – Что это было за… – тут я вставляю пару словечек, которые Азамат меня специально просил никогда не употреблять, – насчет непускания в машину? Ты что, серьезно собирался ему это спустить с рук? Алтонгирел, ты тоже хорош друг, хоть бы возмутился!

– А чего тут возмущаться, – пожимает плечами духовник.

– Лиза, ты не понимаешь, – перебивает его Азамат. – Это нормальное отношение к таким, как я. Я же тебе говорил, семья Изинботора очень традиционная, они бы меня и на порог не пустили. Ну или в машину, какая разница. В столице народ разный, всякое повидали, а тут глухая деревня, хоть и богатая. Чего ты от них хочешь…

– Я хочу, чтобы они тебя уважали, это довольно очевидно, по-моему. Но ты, видимо, считаешь, что их надо поддерживать в их дикарстве?

– Нет, я просто боялся, что ты и ему влепишь по лицу, а это был бы чудовищный скандал.

– А я похожа на человека, которого можно напугать перспективой скандала? – интересуюсь я.

– Нет, но я похож, – угрюмо отвечает он. – Ты зря думаешь, что, если весь Муданг узнает, как ты меня защищаешь, ко мне станут лучше относиться. Скорее уж наоборот.

– Значит, ты предпочитаешь топать тридцать километров по солнцепеку в неизвестном направлении, но не поставить подонка на место? Азамат, да ты ж его пальцем перешибить можешь! Почему ты должен терпеть от него оскорбления?

– Это не оскорбления. – Он пожимает плечами. Потом вздыхает. – Боюсь, ты никогда не поймешь.

– А я и не пытаюсь. Я состою в законном браке с благополучным человеком, и, если кого-то что-то не устраивает, это их проблемы, а не мои. И не твои. Если не хочешь, чтобы я тебя защищала, то защищай себя сам. У тебя получится, стоит только попробовать. – Я подмигиваю.

Азамат трет лоб.

– Да, я уже понял, что это единственный выход. В дальнейшем учту. Только, пожалуйста, не надо так больше делать.

– Как – так? Я же его не тронула.

– Ты жестом показала. Ну как я тогда в магазине…

Я с трудом вспоминаю, что действительно, когда мы ходили за пряжей, Азамат очень эффективно припугнул продавца какой-то особенной кривой ухмылкой. Хотите сказать, я сделала то же самое? Потому парень так и сбледнул?

– Вообще, я не нарочно, – признаюсь я. – А что это значит?

Азамат и Алтонгирел переглядываются и тяжело вздыхают.

– Это значит «не надоедай, убью» и подразумевает, что ты физически или духовно сильнее того, кому ты это сообщаешь, и действительно можешь его убить. Такими вещами не разбрасываются. Тем более ты – не духовник, не знающая и вообще слабая женщина. Осторожнее надо быть. Бедный парень наверняка тоже решил, что ты ниспослана Укун-Танив навести тут порядок. Небось уже побежал к духовнику возносить дары.

Собственно говоря, делать нам тут больше нечего, но дело к ночи, а мы все устали. По разным причинам. Азамат вел унгуц, я работала и маялась долгие часы в не слишком приятном доме, донимаемая целителем. А Алтоша переживал, как бы я не наделала еще глупостей. Теперь, бедняга, еле на ногах держится.

Азамат снял на постоялом дворе три номера, потому что так положено. Этот двор располагается на самом краю деревни, и практически сразу за ним метрах в двухстах море. С востока пролив, отделяющий Орл от континента, усеян островами и островочками, между многими из которых в отлив можно пройти вброд. Да и пролив – не открытое море, мелкий. В результате вода здесь очень теплая. Все эти сведения, частично известные мне и раньше, а частично только что выуженные из бездны Азаматовых знаний о родной планете, приводят меня к довольно очевидному выводу:

– Пошли купаться!

Мужики смотрят на меня несколько озадаченно, а потом одновременно высказываются.

Алтонгирел:

– Так темно уже!

Азамат:

– Я не взял с собой никакой подходящей одежды…

Я начинаю ржать.