Александр Зорич - Пилот-девица

Февраль, 2621 г.

Деревня Красноселье.

Планета Таргитай, система Дена, держава Большой Муром.

К появлению чужаков деревенские готовились не один день. И все равно: флуггеры выскочили из-за медно-зеленой дубравы совершенно неожиданно.

На внешней подвеске обеих машин чернели контейнеры ЭМГП, электромагнитных гипнопарализаторов. Флуггеры шли на предельно малой высоте — трапперы не были уверены в радиусе действия парализаторов и решили перестраховаться.

Поначалу всё сработало именно так, как рассчитывал главарь отряда, датчанин со смутными норвежскими корнями, Свен Халле.

Первый же импульс парализаторов повалил на землю все триста с лишком голов деревенского стада.

Из штурманского блистера «Малаги» — небольшого транспортника, собранного в середине прошлого века трудолюбивыми марокканцами — Свену было прекрасно видно, как заодно с овцами вырубило четырех пастушьих собак, коротконогих и куцехвостых, и двух тщедушных пастухов в лохматых черных шапках.

— Если кто не понял, джентльмены, сегодня вечером у нас на «Бульдоге» барбекю из первосортной свежатины! — смакуя слова, объявил Свен. — Баранина отменная, отсюда вижу!

— А стопочку поднесут? К баранине-то? — надтреснутым голосом привычно страдающего похмельем человека поинтересовался по рации Анатоль, русский пилот второго флуггера, вместительной «Кассиопеи».

Анатоль, а по документам Анатолий Харин, был человеком немолодым и знал: ко всему хорошему надо готовиться заранее. Тогда получишь в два раза больше удовольствия — заранее и потом, когда радостное событие совершится.

— Стопочку? Если группа Чака Гренадера отыщет бражку у этих дикарей, — Свен имел в виду, конечно, деревенских, муромчан, — то налью, отчего не налить. А если нет у них бражки, будете запивать баранину растворимым спиртом, как всегда.

— Да им крыс травить можно, этим вашим растворимым спиртом, — страдальчески простонал Анатоль. Но продолжать мысль не стал — пора было заходить на посадку.

Садились, как и в предыдущие разы, на широкой гравелитовой отмели местной реки, слегка занесенной песком, и в это время года, при низкой воде — полностью сухой. Безымянная для трапперов, у деревенских река называлась Красной.

Если бы на Таргитае жили современные, цивилизованные люди, они наверняка оборудовали бы на отмели пляж с зонтиками, лежаками и удавами для фотографирования.

Но дикари и визоров-то, считай, не смотрели. А зонтиками не пользовались даже во время дождя, потому что у них — ретроспективная эволюция, а значит такие тараканы в голове, что не до пляжей. Это Свен Халле знал совершенно точно.

Первой, подняв фонтаны песка, села старушка «Малага».

Уступом вправо от нее усадил свою более тяжелую «Кассиопею» Анатоль. Это было нелегко — учитывая размеры машины.

Сам Анатоль никогда бы не додумался сажать в подобном месте тяжелую «Кассиопею». Да «Кассиопею» он на такое дело и не взял бы. Но Свен велел задействовать самый представительный флуггер, чтобы в него поместились и два багги, и как можно больше краденых баранов. А слово Свена в отряде — закон.

Слава Богу, Анатоль был пилотом с тридцатилетним стажем. Его квалификация компенсировала все минусы посадочной площадки.

Оба флуггера раскрыли грузовые ворота в корме и опустили аппарели.

Первым делом по ним сбежали на речной песок автоматчики — по два человека на флуггер.

Это была типовая охрана, которую трапперы привыкли выставлять сразу после посадки на любую планету — мало ли что.

Вслед за автоматчиками из тесного транспортного отсека «Малаги» выкатился багги ДИР-1200, то есть вездеход производства фирмы «Дитерхази и Родригес», с двигателем мощностью 1200 лошадиных сил.

Ну а вместительное брюхо «Кассиопеи» покинули два мобиля: такой же багги ДИР-1200 и шестиколесный сверхпроходимый крепыш ЗАЗ «Гаял».

На багги у Свена Халле, бывшего шеф-механика сети экстремальных отелей «Сахара», была легкая задвижка, он считал их идеальным наземным транспортом про всякую нужду (что было правдой отнюдь не всегда).

Именно на эти машины трапперы собирались грузить захваченные бараньи туши. Во время первых набегов на деревенские пастбища трапперы обязательно вооружали каждый багги двумя пулеметами MG-27, опасаясь гнева местных дикарей.

Однако оба налета прошли настолько гладко, что трапперы расслабились.

В этот раз только экипаж шестиколесного багги под началом Тото Красавчика не поленился установить пулемет на турель.

Весь вечер накануне Тото и трое его бомбил возились с установкой этой самой турели. Тогда как остальные обитатели «Бульдога», расхаживая вокруг с кружками какао, растворимого спирта и спирта с какао, упражнялись в остроумии на их счет.

«Смотрите как бы местные дикарки не приняли ваш пулемет за хер! Тогда нам точно не уйти! Застрянем в ихней деревне на полгода!»

Настроение было таким благостным, что даже личное оружие не все удосужились зарядить.

Зачем?

Деревня от пастбища далеко, сориентироваться и добежать до своих баранов никто не успеет. На лугу кроме пастухов никого нет, а пастухов вырубили парализаторы. Еще вопрос, поднимутся ли они когда-нибудь на ноги, ведь человек не баран, которому от парализатора ничего страшного не делается, психика у человека посложнее. Могут на больничку отправиться, а то и умереть от какого-нибудь микроинсульта. Впрочем, потеря для человечества небольшая, считал убежденный социал-дарвинист Свен.

Поблизости — ни одной живой души. Ну, может, в роще исполинских дубов какая-нибудь баба собирает в лукошко грибы. Ну даже пусть две бабы, четыре. И что? Вряд ли они прибегут с дубинами трапперов от стада отгонять!

Все три багги отъехали от флуггеров, забравшись в самую гущу полегшего стада. Выскочившие из них трапперы принялись, кряхтя и ругаясь, грузить в машины бараньи туши.

— Еще раз всем повторяю, — строго сказал в рацию Свен, который остался дежурить на борту «Малаги», — берем только ягнят и баранов, мужиков. Овцы, в смысле бабы — они невкусные. Смысла с ними возиться нет.

— А как их друг от друга отличишь? — осведомился подручный Тото по имени Крепыш Гручо. Он родился и вырос на отдаленной орбитальной станции, где даже микробы были наперечет, а детвора никогда не видела живых зверей крупнее морской свинки.

— Ты что, совсем дурак, Гручо?

Все заржали.

— Чего это баб, в смысле овец, не брать? — спросил парижанин Пьер. — Жалко бросать их тут! А если место останется?