Николай Раков - Тайна империи

Корабельный сигнал выхода из прыжка означал, что путешествие в неизвестность закончилось. Вскоре по вибрации корпуса стало понятно, что корабль не остался на орбите, а идет на посадку к планете.

Процедура передачи важного пленника была осуществлена в небольшом грузовом трюме, куда вполз бронированный «Холид». Конвой был тоже весьма значителен. Шесть штурмовиков, одетые в броню абордажных команд, замкнув кольцо, проводили нетраца к задней двери машины. В салоне он был уложен на жесткий стол, где его руки и ноги зафиксировали специальные зажимы, а грудь и бедра стянуты широкими эластичными лентами. Охранники расположились по обеим сторонам на жестких скамьях, не спуская глаз с объекта их заботы.

Машина вышла из трюма и, судя по едва слышному вою сирен, была тут же принята в коробочку сопровождения.

«Начало неплохое, — подумал Самум. — Как же они будут меня охранять, после того как услышат мое сообщение».

Звукоизоляция салона была исключительная, окна отсутствовали. Скорость с момента отъезда от корабля оставалась неизменной, так что определить, везут ли его по городским кварталам или по трассе, было невозможно. Единственной полезной информацией было пройденное расстояние и направление движения, почти строго на север.

С момента старта на космодроме «Холид» проехал пятьдесят километров, после чего начал снижать скорость и, сделав несколько крутых поворотов, остановился. Двери машины распахнулись. Под направленные стволы автоматов охраны в салон вошел офицер в звании капитана. Его холодные безжизненные глаза встретились со взглядом пленника.

— Доставить в сектор Д. Процедура первого уровня, — отдал он приказ, покидая салон.

Только теперь стало понятно, почему конвоем был избран такой странный способ транспортировки пленника. Дюжие охранники щелкнули зажимами и, отделив от основания платформу, на которой лежал Самум, вынесли его из машины. Бетонные серые стены со следами плесени, затхлый воздух — все говорило о том, что ангар, куда прибыл «Холид», находится под землей. Скованного пленника, как на носилках, несли по тюремным коридорам и лестничным маршам, опускающимся все ниже и ниже. По дороге им не попался ни один охранник. Процессию встречали и провожали бронированные двери и мигающие контрольные глазки телекамер. Пленника, под пристальными взглядами конвоя, просветили чем-то вроде рентгена, пропустили тело через металлодетектор и понесли дальше. Наконец открылась еще одна дверь, и диверсанта внесли в камеру. Все те же серые в потеках стены, кровать, застеленная серым одеялом, столешница, вмурованная одной стороной в стену, и ржавая раковина с плачущим каплями краном.

«Если кормежка соответствует обстановке, то я здесь не задержусь», — решил про себя Самум, сидя на кровати, разминая запястья рук и щиколотки ног, после того как конвоиры, освободив его от зажимов на переносном ложе, покинули камеру. Теперь оставалось только ждать. Психолог не без оснований надеялся, что не очень долго. Наверняка майор-контрразведчик с Сохара в своем рапорте указал, что пленник ссылался в своих показаниях на срочность получения имеющихся у него сведений.

Сделав вид, что решил поспать, диверсант лег на спину и закрыл глаза, проигрывая в голове варианты предстоящего допроса.

С момента помещения в камеру прошло не более двух часов, когда дверной замок щелкнул.

— Встать. Следовать за мной, — проревел возникший в дверном проеме гаюн, поигрывая в руке гибким электрическим шокером.

«Доверенное лицо прибыло», — понял Самум, поднимаясь со своего сырого ложа.

Далеко идти не пришлось. Подчиняясь командам конвоира, они поднялись всего на этаж выше. Помещение, куда ввели диверсанта, разительно отличалось от его камеры. Сухая, хорошо освещенная комната с чистым здоровым воздухом и мягким покрытием на полу. Стол располагался напротив двери, а перед ним стояло массивное кресло. Конвоир усадил в него пленника, защелкнул жесткие зажимы на его предплечьях, крепящихся к подлокотникам, и беззвучным истуканом замер за спиной. Хозяина кабинета не было, и это говорило о его значимости. К приходу хозяина готовились, его время ценили.

Появившийся в комнате гаюн был толст, лыс, и его лицо с отвисшими щеками и маленькими глазками под нависшими бровями напоминало морду бульдога.

Устроившись в кресле, он взмахом руки отослал конвоира.

— Я — шепчущий его императорского величества А-Сат, — представился он мягким с приятным тембром голосом.

— Профессор Гошар, — в свою очередь представился Самум.

— Вы не военный?

— Во время войны все мы по необходимости становимся военными. Разница лишь в том, что у каждого в руках свое оружие.

— Вы абсолютно правы, — согласился представитель императора. — Но перейдем к делу. Нам сообщили, мазан профессор, что вы имеете слово к его величеству.

— Да, это так.

— Расскажите все, что вы знаете, мне, и Единственный услышит ваши слова.

— Для начала нашего разговора у меня есть несколько небольших просьб, мазан А-Сат.

— Я вас слушаю.

— Мое появление здесь обусловлено личным желанием. Вы полагаете, что наша беседа, когда я нахожусь в таком состоянии, доставляет мне большое удовольствие? — И Самум покрутил кистями рук, обращая внимание на зажимах, фиксирующих предплечья.

Шепчущий понимающе кивнул.

— Освободи профессора, — приказал шепчущий появившемуся за спиной Самума штурмовику.

Когда конвоир вышел из камеры, а слегка затекшие от неподвижности руки были размяты, диверсант вновь поднял глаза на собеседника.

— Вы можете гарантировать мою безопасность? — спросил он.

— Вы в одной из самых надежных тюрем империи. Бояться абсолютно нечего, — усмехаясь, ответил А-Сат.

— Я слышал, что для Многоликого нет ничего невозможного. У нас о его изворотливости ходят легенды.

— Вы знакомы с Ю-Симом?

— Думаю, что он вскоре захочет познакомиться со мной.

— Значит, ваше сообщение касается Многоликого?

— В значительной степени.

— Не беспокойтесь. Эта тюрьма подчинена непосредственно охране императора, и людям Ю-Сима доступа сюда нет.

— Это несколько обнадеживает.

— Итак, я вас внимательно слушаю.

— Я являюсь специалистом в области обработки и хранения информации, — начал Самум. — Несколько месяцев назад меня пригласили дать заключение о причинах аварии, произошедшей в одной из секретных лабораторий.

— Почему именно вас и где находилась эта лаборатория? — перебил А-Сат.

— Планета Феру, город Соломас. Лаборатория занималась секретными исследованиями в области хранения и обработки информации. Мне объяснили, что в ней работали над артефактом неизвестной природы, в памяти которого была записана информация о достижениях погибшей цивилизации. Лаборатория и вся аппаратура находились в ужасающем состоянии. Программы копайзеров были стерты, носители информации чисты. Следов артефакта не обнаружилось вообще. Два месяца я и двое моих помощников копались в этой свалке хлама, но наши усилия были вознаграждены. Профессор Боварино, возглавляющий эту лабораторию, был гением. Ему, похоже, удалось понять инопланетный код, а мне — раскрыть ход его мыслей. Если очень коротко, то мы нашли часть записи, прослушав которую, физики пришли в бурный восторг. Я не знаю подробностей, но это как-то связано с воздействием на активность звезд, энергией которых можно управлять.