Алексей Бобл - Астронавты. Отвергнутые космосом

Излучатель стоял на предохранителе.

Йос тяжело переживал убийство капитана. Он думал, что Майер целится в нее, в сотый раз повторял он Бой-Бабе. Если бы он знал, что оружие было на предохранителе… но, потеряв весь экипаж, своих лучших друзей, что еще должен он был подумать?

Бой-Баба ничего не сказала ему. «Берегитесь», сказал Майер. Капитан не хотел ее убить — он предлагал ей оружие для самозащиты. Но от кого? Теперь и не спросишь.

Они положили тело капитана в морозильную камеру, давними поколениями астронавтов прозванную «труповозкой». Там уже покоились в испарениях искусственного льда пакеты из алюминиевой фольги — Рашид, Кок и Питер. Из старой команды «Голландца» остался лишь один человек — штурман.

Йос заперся у себя в отсеке и не выходил. Никакие уговоры не помогали. Он отказывался их видеть, не ел, не пил, ни разу не вышел в брехаловку. Корабль шел своим курсом, а его навигатор лежал в закрытом отсеке на скомканных простынях и смотрел воспаленными глазами в потолок.

Бой-Бабе и Живых пришлось взять управление на себя.

С каждым днем планета росла в иллюминаторах, освещаемая холодным солнцем.

Торможение распластало их пристегнутые тела в креслах. Ослепительное сияние солнца заполнило иллюминаторы. Корабль затрясся, заколдыбал в воздушных потоках.

Вошли в облачность, как в мокрую вату. Она испарялась с раскаленной обшивки с пронзительным свистом. Мелькнула каменистая поверхность, затянутая льдом. На фоне далеких скал изогнулся, вытянувшись к небу, гребешок Троянца.

Йос сидел в запасном кресле, перетянутый ремнями, — безвольный, безмолвный. Смотрел прямо перед собой. Штурман поднялся на мостик незадолго до того, как они с Живых начали посадку. Исхудавший, небритый, в заношенной футболке, с багровыми прожилками лопнувших сосудов в воспаленных глазах.

Бой-Баба с Живых переглянулись. Потом астронавтка отцепила ремни и встала, уступая Йосу командирское кресло. Но он только махнул рукой: продолжайте. С усилием опустился в запасное кресло, пристегнулся, закрыл глаза и затих.

И вот они ввинтились в атмосферу планеты, так похожей на Землю в один из далеких периодов ее дочеловеческой жизни.

Корабль завис над каменистой равниной.

— Поближе подойти не получится? — проговорила Бой-Баба.

— Попробуем, — Живых протянул руку к щитку над смотровым экраном, щелкнул тумблерами. Обгоревшая туша корабля медленно поплыла, поворачиваясь вокруг своей оси. У Бой-Бабы свело желудок. Она бросила взгляд на штурмана. Тот сидел в кресле, прикрыв глаза, и не выказывал интереса к посадке. А ведь он так рвался сюда, усмехнулась про себя Бой-Баба. Вот так и ломаются люди.

Она повернула голову к смотровому экрану. Корабль медленно снижался, бережно опускал на землю свой хрупкий человечий груз. Как-то там Тадефи? Скоро ее можно будет перевезти в медблок на базу. Сейчас они сядут, сразу готовить транспортер, и на разведку. Может, и Йос развеется. Все-таки новая жизнь.

У них у всех начиналась новая жизнь.

— Садимся, — коротко сказал Живых и щелкнул тумблером, выпуская закрылки. Корабль накренился, переходя в горизонтальное положение, и понесся над равниной. Тень его скользила по скалам.

Вот уже можно различить валуны возле старого места посадки. Но в этот раз они подойдут ближе. Рука Бой-Бабы — бесчувственная, отливающая сталью рука — уверенно скользила по сенсорной панели.

В паре километров от Троянца и базы нашлась подходящая площадка. Йос немного оклемался и с интересом смотрел на топографическое изображение местности на экране. Поднял руку, указывая:

— Если сядем здесь, можно будет протянуть энергопроводы с базы.

Она кивнула и стала заводить корабль на посадку.

Корабль сотрясся в последний раз и заскользил, коснувшись воздушной подушкой каменной площадки. В иллюминатор было видно небо, высокое и морозное. Скольжение замедлилось, засвистели тормоза. Мимо за стеклом все медленнее и медленнее проезжали скалы и столбы энергопроводов базы.

Астронавтов тряхануло в креслах, и корабль остановился. Дисплеи на приборной панели погасли. Полет был закончен.

Бой-Баба сидела не двигаясь. Отходила. Рядом с ней Живых выводил на экран карту. Они действительно опустились в километре с небольшим от базы. Если бы не валуны и не разломы, можно было бы пешком друг к другу в гости ходить. Если кто-то из колонистов еще жив.

Нечего рассиживаться, подумала Бой-Баба и отстегнулась.

К гулу двигателей прибавился новый звук: тихое мурчащее гудение. Бой-Баба насторожила уши. Вопросительно перевела взгляд с Живых на Йоса и обратно. Йос не обратил внимания. Он был весь поглощен картой. А вот Живых прислушался и кивнул:

— Мусоросборник заработал. Четверг же.

Действительно — четверг. Она совершенно потеряла счет дням. Бой-Баба вылезла из кресла. Потянулась, поскрипывая искусственными суставами.

— Эх, хорошо на земле-матушке! Все-таки человек рожден не летать, а пешком ходить.

Живых хмыкнул:

— Через пару недель ты другое запоешь. Обратно в космос запросишься.

Он поднялся, хлопнул по плечу Йоса. Тот не шевельнулся. Живых пожал плечами.

— Какие будут приказания, командир? — ухмыльнулся он Бой-Бабе.

— Какие приказания… — проворчала она. — Будто сам не знаешь… Транспортер готовить, вот какие приказания…

Насвистывая, Живых слетел по трапу, перепрыгивая через три ступеньки. Она повернулась к штурману. Протянула руку, потрясла его за плечо.

— Вот и сели, Йос, — сказала она, чтобы как-то его подбодрить. — Идите одевайтесь. Сейчас в транспортер, и поедем разведывать местность.

Он кивнул. Поднялся, не глядя на нее.

— Сейчас поедем… — буркнул он, повернулся и пошел к трапу. Она смотрела, как его сгорбленная спина исчезает из виду.

Она закончила все посадочные процедуры, занесла данные в бортжурнал. Надо идти в грузовой док, надевать гермокостюмы. В последний раз оглядела она мостик «Голландца». Если все сложится так, как они задумали, он больше никогда не поднимется в небо.

В грузовом доке Живых громыхал сапогами, стаскивая брезент с закрепленного транспортера. Бой-Баба пошла дальше, на склад, проверять и готовить гермокостюмы. Прошла мимо мурчащего мусоросборника. По ленте конвейера за стеклянной дверью ползли и падали вниз на шнек смутно знакомые миски и банки, посеревшие сорочки Электрия и налипший на них сор из отсеков. Она задержалась, глядя на то, как они падают на наточенные лопасти шнека и перемалываются в пригодную для прессования пыль.

— Спасибо, что посадили мой корабль.

Она обернулась — и вздрогнула. Йос стоял в коридоре, в двух шагах от нее. Он еще не был готов к выходу на поверхность. Стоял, как был — в изношенной футболке и шортах, мосластые колени выпирали на тощих волосатых ногах, губы его были сжаты в ниточку.